Плетеное королевство

– Вы хотите, чтобы я закончила его прямо сейчас? – переспросила она. – Здесь? В вашей комнате? Что, если сюда войдет горничная? Что, если сюда войдет ваша мать? Что, если…

– Ах, я не знаю, – раздраженно отозвалась госпожа Худа. – Но ты все равно не сможешь уйти сейчас. Гости отца уже наверняка, – она взглянула на настенные часы, золотой маятник которых качался из стороны в сторону, – да, они уже наверняка прибыли, а это значит, что в доме полным-полно послов, учитывая их поспешность…

– Но… быть может, я могу вылезти в окно?

Госпожа Худа уставилась на Ализэ.

– Ты не будешь делать ничего подобного. Эта идея просто нелепа, и мне необходимо мое платье. Мне больше нечего надеть, а у тебя, по твоему же собственному признанию, больше нет работы. Разве не так ты сказала? Что тебя уволили?

Ализэ зажмурилась.

– Да.

– Значит, тебя никто не ждет и тебе некуда пойти этим зимним вечером?

Ализэ открыла глаза.

– Нет.

– Тогда я не понимаю твоей нерешительности. А теперь немедленно убери это проклятое чудовище со своего лица, – велела госпожа Худа, приподняв подбородок на пару сантиметров. – Ты больше не служанка в сноде, ты швея.

Ализэ подняла на нее глаза и почувствовала, как в сердце вспыхнул огонек. Она оценила попытку молодой женщины поднять ей настроение, однако госпожа Худа не понимала ситуации. Если Ализэ придется ждать, пока весь Фоллад Плэйс отправится на бал, то она ужасно опоздает сама. У нее не было иного выбора, кроме как отправиться на праздник пешком, и потому она планировала выйти гораздо раньше. Даже обладая сверхъестественной скоростью, она не могла перемещаться так же быстро, как карета, и уж точно не осмелилась бы бежать в столь изысканном платье.

Омид решит, что она бросила его. Хазан будет гадать, удалось ли ей благополучно попасть на бал.

Ей нельзя было опаздывать. Просто нельзя. Слишком многое было поставлено на карту.

– Пожалуйста, госпожа. Мне правда нужно идти. Я… На самом деле я джинн, – нервно призналась Ализэ, прибегая к единственной оставшейся у нее возможности. – Вы можете не беспокоиться, что меня увидят, я могу стать невидимой и…

Глаза госпожи Худы распахнулись от изумления.

– Твоя дерзость меня шокирует. Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь? Да, я незаконнорожденная, но я внебрачный ребенок ардунианского посла, – заявила она, заметно разозлившись. – Или ты забыла, что сейчас стоишь в доме чиновника, назначенного короной? Как только у тебя хватило наглости даже намекнуть в моем присутствии на то, что ты делаешь нечто настолько вопиюще незаконное, я не могу понять…

– Простите меня, – запаниковала Ализэ. Только теперь, когда ее порицали за это, она осознала всю тяжесть своей ошибки; другой человек, может статься, уже вызвал бы магистрат на месте госпожи Худы. – Я просто… Я не подумала… Я лишь надеялась предложить решение очевидной проблемы и я…

– Самая очевидная проблема, я полагаю, заключается в том, что ты дала мне обещание, которое бесцеремонно нарушила. – Госпожа Худа сузила глаза. – У тебя нет никакого оправдания, чтобы не завершать работу, и я требую, чтобы ты выполнила ее сейчас.

Ализэ пыталась отдышаться. Сердце ее билось в груди с опасной скоростью.

– Ну? Давай же, – сказала госпожа Худа, гнев ее постепенно ослабевал. Она жестом указала на сноду девушки. – Считай, что наступил рассвет новой эры. Новое начало.

Ализэ закрыла глаза.

Она задумалась, имеет ли теперь снода хоть какое-то значение. Так или иначе, к концу ночи она покинет Сетар. Она никогда больше не увидит госпожу Худу, и Ализэ не сомневалась, что та не станет сплетничать о странном цвете ее глаз, значения которых, скорее всего, не поймет, ведь большинство представителей глины плохо сведущи в истории джиннов и не осознают всей важности увиденного.

Ализэ никогда не прятала лицо из страха перед толпой; она боялась одного-единственного внимательного взгляда, который знает. Стоит ей показаться на глаза не тому человеку, и жизнь ее будет потеряна; впрочем, шаткое положение Ализэ сейчас и было тому доказательством. Каким-то невероятным образом Камран разгадал ее хитрость, на которую она пошла, надев сноду.

За все эти годы он оказался единственным.

Ализэ сделала глубокий вдох и выбросила принца из головы, избавила от него свое сердце. Она вдруг вспомнила о своих родителях, которые всегда беспокоились о цвете ее глаз, всегда волновались за ее жизнь. Они не теряли надежды, что однажды их дочь вернет себе свои земли и корону.

Ализэ с младенчества воспитывали в уверенности, что она сделает это.

Что бы они подумали, увидев ее сейчас? Безработная и бездомная из-за какого-то мелкого промаха. Ализэ стало стыдно за себя, за свое бессилие в этот момент.

Не говоря ни слова, она развернула сноду и нехотя выпустила из пальцев клочок шелка. Когда Ализэ наконец подняла глаза, чтобы встретить взгляд молодой женщины, госпожа Худа застыла от страха.

– Небеса! – ахнула она. – Это ты.

33

Камран вздрогнул.