Плетён и две батонки

Она почти бежала по улице, излишне полная, неуклюжая пятидесятитрехлетняя женщина. Она бежала и представляла себе новую жизнь в другой стране, историка, который, может быть, станет ее поклонником и позовет замуж, работу, с которой она непременно справится так, что ее контракт на год продлят на несколько лет или даже навсегда, и она напишет научный труд, который сделает ее известной и даже богатой, и она купит дом с садом. Ей всегда так хотелось иметь дом с садом! И еще собаку, она непременно купит пушистую собаку!

А здесь, на родине, о ней будет думать и помнить яркий талантливый человек, и все арии о любви, которые он поет со сцены, будут посвящены ей и только ей одной. И, может быть, когда-нибудь она приедет снова в этот город, и они снова встретятся – в этом же кафе.

Ольга Витальевна так бежала, что не заметила бордюр. Она споткнулась и упала, больно ушибив колено и испачкав брюки. Некоторое время она сидела, морщась от боли, потом встала, засмеялась и побежала дальше, представляя свою новую прекрасную жизнь.

Научный руководитель

Утром легче не стало. Кира бессмысленно ходила по квартире, передвигала вещи, пыталась заняться каким-то делом, но все мысли возвращались к одному – ехать или не ехать.

Вчера она твердо решила, что точно никуда не поедет. Написала друзьям и коллегам, что ее ждать не надо. Бывшую однокурсницу попросила купить цветы.

Родители и муж успокоились. Они не то чтобы были против ее приезда, нет. Но, разумеется, они переживали. Дорога очень непростая – сначала автобус до соседнего города, потом шесть часов поездом до столицы, оттуда в аэропорт, два часа на самолете, а еще от аэропорта сколько ехать. Девочки очень устанут, да и имеет ли смысл срывать их сейчас со школы? Да и сама Кира – до конца ее стажировки остался всего месяц. Какой смысл носиться туда-сюда? Это уж не говоря о деньгах. Билеты ужасно дорогие. И ведь это – самый дешевый вариант! Если добираться только самолетами, то на троих сумма выйдет вообще заоблачная. Муж сказал, что Кира должна решить сама, но ей следует взвесить все за и против.

Кира взволнованно заходила по комнате. Взвесить! Можно подумать, она последние два дня занималась чем-то еще.

Письмо пришло в субботу днем. Кира с девочками как раз вернулись из парка. Кира сварила картошку, сделала салатик, и они быстро перекусили. Потом девочки ушли к себе играть, а Кира достала свои бумаги. В понедельник ей предстояло показать написанное руководителю. В принципе, все было готово, но Кира волновалась и перечитывала текст еще и еще.

И тут пришло письмо.

Первой мыслью было – отмучалась старушка. Софья Моисеевна болела уже много лет. Операцию ей сделали очень удачно, после нее она еще четыре года держалась молодцом, а потом начала сдавать – все реже появлялась на кафедре, свой курс отдала читать молоденькой аспирантке, а на разных мероприятиях вне института не появлялась совсем. Говорили, что в последние полгода она почти не вставала.

Письмо было от коллеги. Та писала, что сама узнала только что, про похороны пока ничего не знает, и вообще в голове у нее какой-то сумбур – она не может представить себе кафедру без Софьи Моисеевны.

Кира позвонила мужу, они вместе повспоминали Софью Моисеевну, и в конце концов Кира расплакалась. Прибежали девочки, Кира попрощалась с мужем и рассказала дочерям, что только что узнала – сегодня умерла ее научная руководительница.

– Вы помните ее?

И тут сама одернула себя – вопрос был глупый.

Конечно, девочки не помнили Софью Моисеевну. Они и видели ее всего один раз, им было тогда по два года. Они случайно встретились около Ленинградского вокзала. Кира провожала в Петербург подругу. Девочек пришлось взять с собой, они устали, хныкали и клянчили все подряд. Кира думала только о том, как бы скорее добраться до дому. Софья Моисеевна только что вернулась из Петербурга – наверное, участвовала в какой-то конференции или презентации. Тогда она еще куда-то выезжала. Ее сопровождала какая-то тощенькая невзрачная девица, восторженно хлопавшая глазами.

– Кира! Ну надо же, это ты! – воскликнула Софья Моисеевна, – а это кто же, твои девочки?

Девочки задрали головенки и с недоумением рассматривали нависшую над ними старуху в шляпе.

– Очень хорошенькие девочки! Похожи на тебя… в твои студенческие годы! – не замедлила подпустить яду Софья Моисеевна, – а вы знаете, девочки, кто я такая?

Девочки молча таращили глаза.

– Не знаете? Я – друг детей! – сообщила Софья Моисеевна и нагнулась ниже.

Девчонки подняли крик и бросились к Кире. Успокаивая их, она подняла глаза на Софью Моисеевну. Та смотрела на девочек с нескрываемой брезгливостью. Тощая девица старательно копировала ее взгляд. Кира поспешила попрощаться и ушла, таща за собой упиравшихся и орущих дочек.

Брезгливый взгляд друга детей особо не давал покоя. За своих девочек Кира была готова загрызть кого угодно.

– Мама, а кто она была? – спросила Ника.

– Она? Ученая, литературовед. И переводила для детей, она очень много книг перевела для детей.

– То есть ты как она?