Плетущий

Я стою неподвижно. Затем меняю полупустой магазин, вслушиваюсь в шум ветра и стараюсь расслышать, не донесется ли откуда-нибудь звериный рык. Нет, ничего такого я не слышу, кроме странных звуков, а через секунду со стороны хижины – моей цели, до меня доносится приглушенное утробное рычание. Проклятье! Не раздумывая бросаюсь в ту сторону и быстро достигаю лачуги, вход в которую зияет темным провалом. Его края выглядят разломанными. Не сразу понимаю, что вижу. Через обычный проем тварь не смогла бы пролезть внутрь, вот она и проложила себе путь, раскурочив стену почти до крыши. Узкий синеватый луч фонаря выхватывает из мрака необъятную тушу твари. «Как же она тут поместилась?» – мелькает неуместный вопрос. Звуки никак иначе, кроме как чавканьем, назвать нельзя. Тварь жрет женщину! В следующий миг я вдруг понимаю, что смотрю прямо в зеленые, с широкими вертикальными черными зрачками глаза повернувшей в мою сторону голову кошки. Они моментально сужаются и превращаются в узкие полосы, когда луч света светит на них. Долгую секунду тварь пялится на меня, и я успеваю увидеть ее вымазанный в крови плоский нос и длинные усы, с которых темными тягучими каплями стекает кровь.

Автомат коротко рявкает, и башку монстра откидывает назад. Спустя несколько секунд необъятная туша исчезает, и я вытираю об себя взмокшие ладони ладони. Неприятный запах мокрой звериной шерсти раздражает, но сейчас это, пожалуй, наименьшая проблема.

Луч света скользит по стенам и наконец выхватывает из темноты распластанное тело. Стараясь не смотреть на то, что от него осталось, «достаю» большое шерстяное одеяло и прикрываю им Плетущую до шеи. Голова – единственное, что осталось нетронутым жутким монстром. Лицо женщины спокойно и безмятежно. Кажется, она всего лишь спит. Картину портят брызги крови на ее лице и неестественная бледность кожи. Больше никакой цифры на ее лбу нет… Та, которая снилась Мише шесть ночей подряд, мертва.

Я устало поднимаюсь на ноги и покидаю хижину. Тело никуда не исчезло. Оно осталось лежать внутри и будет находиться там до тех пор, пока я пребываю во сне. Так происходит всегда, если человек уходит из жизни во сне, в котором присутствует Плетущий. Тварь, сдохнув, моментально исчезает, а человеческое сознание в виде материального тела никуда не пропадает, если рядом находится один из нас.

Небо над головой уже очистилось от туч, и лишь небольшие белые барашки плывут в высокой синеве. Единственный нарушитель тишины – слабый ветер. Он тихо, почти неслышно шелестит широкими пальмовыми листьями, которыми уложена крыша жилища. Испарения от влажной земли создают неописуемую духоту, и я едва сдерживаюсь, чтобы не сорвать с себя шлем, броню и не отбросить автомат. Или просто сразу покинуть сон.

Я очень устал. Чтобы сосредоточиться нужным образом и «созерцать», у меня уходит вдвое больше времени. Без особой надежды оглядываюсь вокруг и ничего, кроме серого мглы вокруг, не вижу: ни тварей, ни их хозяина. Выходит, я остался один в этом сне, ставшем последним для двух Плетущих.

Стягиваю с головы шлем и провожу рукой по мокрым, как после душа, волосам. Только сейчас замечаю, что до сих пор не снял очки. Прячу их в карман на разгрузочном жилете.

Чертовски хочется курить. «Достаю» раскладной стул, ставлю его у порога, несколько секунд размышляю и все таки отхожу на пару метров, выбираю место посуше, опускаю стул на землю и усаживаюсь, с великим наслаждением вытягивая ноги. Прикуриваю, делаю глубокую затяжку и выпускаю ароматное, с кофейным привкусом, облачко табачного дыма.

– Семен, Семен… – тихим шепотом падают на землю мои слова.

Скорбь по другу всецело овладевает мной, и перед глазами встает его улыбающееся лицо. Неизменный весельчак и неутомимый шутник, он всегда заставлял нас улыбаться, как бы тяжело или плохо ни было. Даже Марина Яковлевна, со всей ее строгостью, закрывала глаза на его шалости во время учебы. Впрочем, умение поднимать настроение, устраивать настоящие розыгрыши и беззлобно шутить никогда не мешало ему превосходно учиться. Должен признать, я долго завидовал Рыжему, точнее, его способности быть душой компании, веселить и веселиться самому. Он редко хмурился и никогда, на моей памяти, не злился. Невольная улыбка трогает мои губы, когда я вспоминаю один из его самых крупных и ярких розыгрышей. О да, я прекрасно помню созданный им из карамели, шоколада, мороженого и других сладостей мир. В этом весь Семен… был.

Рыжий, я отомщу за тебя. Плевать, кем окажется мой враг – я все равно его достану, даже если придется перевернуть весь мир. Жалею лишь о том, что так и не смог поговорить с тобой и узнать, что же так беспокоило тебя, мой друг.

Часть 4 Запертые воспоминания

Мне дороги мои воспоминания. Это все, что у меня есть. Это единственная истинная ценность…

Клиффорд Саймак

Глава 1

Докуренная до фильтра сигарета летит на землю и с коротким шипением гаснет, попав в одну из многочисленных луж.