Пляска фэйри. Сказки сумеречного мира

Мо поникла и стала теребить ящериц на своем дурацком животе.

– Нет. И все свои вещи она бросила.

Во мне поднялось знакомое желание как следует ей врезать, и тут же пропало. Если бы Пег была не у Мо, а где-то в другом месте, я бы так никогда и не узнала, что она исчезла.

– Лиз?

– У Пег большие неприятности.

Еще бы – когда тебя украли фэйри. Я попробовала подсчитать, насколько она постареет. Когда кто-то спит в фэйри-мире, девять минут считаются за год. Ей уже, возможно, за тридцать.

– Почему, Лиз? Что им надо?

– Она убила фэйри, – я взяла себя в руки и ткнула в труп в хлебной рамочке. – Вещественное доказательство № 1 сифонило. Один из снов Пег, вероятно, сбежал. И вбил его в хлеб.

– У них что, аллергия на зерновые, Холмс?

– Нет. Сифонщик застрял в арахисовом масле, начал биться и выпустил большую дозу пиксипыли.

– Пикси-чего?

Я показала на оранжевые крапинки в масле.

– Писки-вот-этого. Пискипыль.

– На вид как пыльца.

– Скорее, как перхоть.

– Фейская перхоть… – несмотря на все увиденное, голос Мо звучал глумливо.

– Волшебная фейская перхоть. Он нее хлеб начал ерзать, сложился и удушил или раздавил фею. Они довольно хрупкие.

– И дальше что? Что случилось с Пег?

– Ее забрали.

– Куда? В страну фей?

– В общем и целом.

Мо запустила дрожащую пятерню в волосы.

– Если она вернется, она станет такой, как ты?

Я сделала вид, что не понимаю, о чем она толкует.

– Отлично. И что мы будем делать?

– Ничего.

Я вытащила труп фэйри из масла, и он тут же съежился до сухой скорлупки. Хлеб я утопила в чашке с кофе, подождала, пока он совсем развалится, и вылила жижу в раковину.

– Ступай домой, Мо.

– Ты пойдешь за ней.

– Нет.

– Ты любишь этого ребенка.

– Мо, ее больше нет.

– Ты пойдешь, Лиз, и я пойду с тобой. А не то…

Я смяла коробку и отправила ее в утилизатор.

– «А не то» – это была угроза. Попробуй представить себе последствия. Хотя чем тебе представлять-то…

– Тебе придется изложить мне их понятным языком.

– Да ну тебя. Я могу всю твою жизнь по пальцам просчитать. Я знаю о тебе все.

Я отстегнула боковую кобуру, вынула личное оружие, открыла сейф и обменяла его на пакетик ампул и таблеток.

– Ты пожалеешь, если пойдешь, Морин Гонзич.

Морин Гонзич оскалилась.

– Первое. Ты будешь делать все, что я скажу. И не ной, если вляпаешься в то, что навсегда изменит твою жизнь.

– Это у вас так летучки проходят, констебль?

– Дальше. Вынимай контактные линзы и надевай очки. И возьми вот это.

При виде таблеток глазки у нее так и засверкали.

– Что это?

– Антигистамины. Совершенно легальные, прости, что разочаровала.

Мо с мрачной рожей заглотнула снадобье. У всего есть свои плюсы и минусы – я тоже в курсе ее подростковых секретов.

– И что теперь?

– Входя в фейский город впервые, ты должна принести дань. Собственной плотью. Придется вытащить один из ногтей на ногах.

Я надеялась, что тут она сдаст на попятный, но Мо и глазом не моргнула.

– Анестетик есть? Или надо, чтобы все было зверски?

Все остальное мы сделали молча. Я произвела операцию, наложила на кровоточащий палец повязку. Потом взяла флакон со старой, можно сказать, выдержанной пиксипылью, смешала с физраствором, набрала в пипетку и закапала по капле нам в каждое ухо.

– Ноготь держи в кулаке, – предупредила я.

Ну, вот оно и началось. В ушах уже звенело, да так громко, что аж больно. Я показала Мо за окно – чтобы она увидела, как замедляется мир. Люди замирали посреди шага, машины плавно сбрасывали скорость и вставали. Густое, крошащееся месиво из пиксипыли, сброшенных цветочных лепестков, осколков опалесцирующей яичной скорлупы заволакивало поле зрения, окутывая все и вся. Под его наносами люди обращались в безликие столбы, а машины и скамейки – в небольшие пологие холмы.

Одни только деревья стояли свободные от этой каши, с тихим свистом сдувая с себя пыль и фейский мусор, – и сияли, окрашивая дневной свет прозрачной зеленью.

Здесь, на уровне земли, фэйри встречаются редко, и они немногочисленны. Только молотильщики цветов копошатся в яме города, собирая опавшие лепестки к себе в корзины длинными многопалыми граблями.

Что-то прожужжало мимо, слизав по пути ноготь с ладони Мо.

– Добро пожаловать в Касквим, – перевела я.

Отряхивая фейскую труху с плеч и волос, Мо снова укусила губу, и на сей раз так сильно, что пошла кровь.

– Я думала, мы куда-то специально отправимся.

Я повела ее в распахнутое пространство парка.

– Города сосуществуют в одном и том же пространстве, просто в фейском время течет быстрее. Касквим меняется слишком быстро, чтобы мы могли увидеть… особенно если мы не хотим.

– Пристал, как банный лист, – Мо прищурилась на расплывающийся, туманный профиль крыш городского центра.

– Вроде того.

Вверху луковицы из оранжевого пиксивоска покрывали крыши сплошным слоем в несколько этажей. Каждая из них – комната, в шесть-семь футов высотой, и через ее прозрачные стены видно спящих фэйри и всякое их имущество. Время от времени луковицы трескаются у хвостика, открывая многочисленные слои воска, и из них появляются фэйри. Их жужжащие крылья делают несмолкаемый ритмичный гул в воздухе еще гуще.