Пляска смерти

Ашер встал на колени рядом с Жан-Клодом, и такого выражения на его лице я никогда не видела. Надменность, жестокость, что-то хищное – и еще что-то. Опасное и неприятное.

В воспоминание врезался голос Ашера:

– Жан-Клод, пусть Анита этого не увидит.

До этой секунды я не знала, что Ашер здесь, и ждет, пока мы выиграем или проиграем эту битву. И он видел то, что заставляет меня видеть Белль. Как она это делает?

– Все вы – кровь от крови моей, Анита. С тем, что принадлежит мне, я многое могу сделать.

Руки на моем теле, рвется одежда так, что меня дергает. Ощущение прохладного воздуха на спине. Грудь и живот Жан-Клода прижимаются к моей спине, кружево белой сорочки – только рама для наших тел. Но как только он прикоснулся ко мне, воспоминание затянулось черным, и Белль снова оказалась на краю своей большой кровати в неровном свете свечей. Гнев наполнил ее глаза медовым пламенем. Она, оказывается, не знала, что Жан-Клод дал Огги выбор – тогда, столько лет назад.

Голые руки Жан-Клода обвили мое почти обнаженное сверху тело. Он охватил меня руками, прижал меня к себе так близко, как только могли позволить пистолет и нож на спине.

Руки Огюстина все еще держали мои, как будто он не мог или не хотел отпустить меня. Но прогнало Белль прикосновение Жан-Клода – оно оборвало воспоминание.

– Твое тело может остановить меня, но я оставлю вам два прощальных подарка, Жан-Клод и Огюстин. Первый – это ardeur, который охватит вас всех троих, и если я как следует постараюсь, разольется по залу на всех, кто остался. Я ощущаю Ашера и… – она закрыла глаза, облизнула губы, – ммм, да здесь еще и Реквием. Они попытаются это сдержать, может быть, смогут… а может быть, и нет. – Тут она посмотрела на нас так, будто видела – по-настоящему видела. Столько было воли в этих глазах! – Второе – это вопрос вам и дар для Аниты. Ты еще не понял, Жан-Клод, что один из ее талантов – это перехватывать и усваивать те способности, что обращают против нее? И вот мою способность оживлять память я передаю сейчас ей – только на один раз. Я хочу, чтобы она пустила ее в ход, и не буду сопротивляться магическому умению Аниты взять эту способность. Я оставлю ей умение вызывать такую силу и еще оставлю вопрос: ты веришь, что у Огюстина и Жан-Клода был секс вот только в этот раз, и никогда больше?

Треск рвущейся материи – и Жан-Клод прижался ко мне сильнее, большей площадью.

– Я закрываю для тебя эту дверь, Белль, ибо эта женщина моя, а не твоя.

– Я ухожу, ухожу. Надеюсь, мои подарки вам понравятся.

Но я слишком была еще тесно связана с ее разумом и знала: выбора у нее не было. Она делала вид, что уходит по собственной воле, но это Жан-Клод ее прогнал. И последнее, что ощутила я от нее – сожаление. Она оставляла мне всех этих мужчин, а ей они были недоступны.

Я будто всплыла из-под воды, ловя ртом воздух. На мне остались только трусики и лифчик, костюм с меня сорвали. И вместе с юбкой исчез пистолет с кобурой. На Жан-Клоде из одежды тоже мало что осталось.

– В действиях вашей линии вампиров бывает что-нибудь, не связанное с раздеванием?

Он засмеялся, тем своим прекрасным, ощутимым смехом. И не только я на него среагировала – Огги вздрогнул; я почувствовала это по его рукам, держащим мои. Вот он остался в своем дорогом костюме, даже галстук не сбился. Изумительно он себя вел.

Я оглядела комнату – она была пуста, только Ашер стоял рядом с наружной дверью, а Реквием – возле той двери, что вела дальше в подземелье. Ашер с золотыми волосами, скрывавшими те шрамы, что оставила ему Церковь, когда из него пытались святой водой выжечь дьявола. И Реквием – высокий и бледный, а волосы почти такие же темные, как у меня или Жан-Клода. Лицо его украшали усы и аккуратная бородка. Только сегодня у него был такой вид, будто его по скуле кирпичом двинули. Оба они держали руки вверх и в стороны. Я чувствовала исходящую от них силу. Как я поняла, это был вампирский эквивалент круга силы, чтобы не выпустить ardeur и воспоминания. Не дать им разойтись.

Обмякнув в руках Жан-Клода, я сжала руки Огюстина. А в мозгу у меня что-то прошептало: «Так это был не единственный раз?» Чья это была мысль, моя – или ее? Я не знала, да и без разницы это было, потому что вопрос прозвучал.

И меня бросило в гущу воспоминания, от которого я скрюченными пальцами стала когтить воздух. Лежащий сверху Огги вдавливал Жан-Клода в постель.

– Non, ma petite, non!

Тело Жан-Клода прижалось ко мне всей своей прекрасной наготой, но этого было мало. Это не сила Белль давила на меня. Она поняла то, что я лишь недавно сама узнала: я умею одалживать силу других вампиров, если они используют ее против меня. Некоторые виды силы держались дольше других, некоторые уходили сразу, но вот этот не уходил. Не уходил, и избавиться от него я не могла.

Я вскрикнула, вцепляясь в голые руки Огюстина, но это не помогло. Не помогло.

– Тогда возьми воспоминание целиком, Анита, – сказал Огги. – Увидь все.

Мы оказались в комнате – небольшой, но элегантной. Огги в кресле, Жан-Клод перед ним на одном колене, со шляпой в руке, со склоненной головой.