Пляж

– Мне нужно о многом тебе рассказать, – задыхаясь от спешки, произнес я и уселся возле него. – Мы похоронили Стена, а Сэл произнесла перед лагерем длинную речь. Она говорила о Тэте; ты никогда не рассказывал мне о нем. И еще она говорила о тебе.

Лицо мистера Дака приняло странное выражение:

– Сэл говорила обо мне? И что же она сказала?

– Она сказала, что в этом году Тэт пройдет по-другому, потому что на празднике не будет тебя.

– Больше она ничего не сказала?

– О тебе она больше ничего не сказала. Но она говорила о Тэте и о духе лагеря.

Мистер Дак кивнул..

– Очень мило, – пробормотал он без всякого интереса.

– Ты не хочешь послушать об этом? Она произнесла впечатляющую речь. Она, пожалуй, произвела настоящий эффект на…

– Нет, – перебил он меня. – Я не хочу.

– Ты не хочешь, чтобы я рассказал тебе об этом?

– Нет.

– Понятно… Но почему?

– Потому что, Рич… Потому что… Мне показалось, что он на мгновение отключился, опуская бинокль. Потом мистер Дак поднял бинокль, чтобы еще раз посмотреть в него, и снова опустил.

– Потому что мне хочется поговорить о моделях «Эйрфикс».

Для тех, кто ждет

– О моделях «Эйрфикс»?

– Или о моделях «Мэтчбокс». Одно из двух.

– А можно узнать почему?

– Так просто.

– Мистер Дак, мы только что похоронили Стена. Сэл произнесла изумительную речь. Приближается праздник Тэт, о котором вы мне никогда не рассказывали, и…

– «Спитфайры», – терпеливо произнес он, повернувшись, чтобы меня видеть, – «мессершмитты». Ты когда-нибудь собирал их?

Я взглянул на него:

– Да.

– А «Харрикейны»?

– И их тоже.

– А бомбардировщики «ланкастер», «лисандер», «москито»?

– Кажется, как-то я собрал один «лисандер».

– Гм… А реактивные самолеты?

Я неохотно поддержал свою нелюбимую тему:

– Нет. Мне никогда не нравилось их собирать.

– Мне тоже. Но как так? Никаких реактивных самолетов… а также лодок, танков, грузовиков…

– И вертолетов. Столько я мучился с ними! Просто со стыда сгорал, ведь мне нравилось, как они выглядят.

– Естественно.

– Лопасти винта…

– Чертовы лопасти. Они отваливаются, прежде чем клей успевает высохнуть.

На мгновение я задержался с ответом. По легкому щекотанию я понял, что ко мне на живот пробрался муравей. Через секунду-другую я обнаружил, что он запутался в дорожке волос, сбегавшей от моего пупка вниз. Я снял его, предварительно послюнявив палец, чтобы муравей прилип к пальцу.

– Очень трудно, – сказал наконец я, сдунув муравья с пальца.

Глаза мистера Дака озорно блеснули:

– Ты, наверное, плохо собирал модели?

– Я этого не говорил.

– Выходит, хорошо?

– Ну… – я замялся. – Вообще-то хорошо.

– И ты ничего не портил? Слишком много полиэфирного клея… детали, которые плохо прилегают друг к другу… бреши в местах крепления крыльев к фюзеляжу или там, где соединяются две половинки шасси… Только честно!

– Ну, как тебе сказать… Да, такое случалось постоянно.

– У меня тоже. Меня это выводило из себя. Я начинал собирать модель с самыми лучшими намерениями, старался изо всех сил, но она у меня редко получалась. – Мистер Дак захихикал. – А в конце у меня всегда возникала одна и та же проблема.

– Какая?

– Что делать с испорченной моделью после сборки? Я знал одного парня, который собирал великолепные модели и подвешивал их на нитке к потолку. Но мне не хотелось подвешивать мои перепачканные самолеты. Они бы действовали мне на нервы.

– Я понимаю. – Надеюсь.

Довольный мистер Дан откинулся на траву, подложив под голову руки. Когда он устроился подобным образом, возле него пролетела бабочка. Большая бабочка с длинными полосками и яркими синими колечками на каждом крылышке. Мистер Дак вытянул палец в надежде, что бабочка сядет, но она совершенно не обратила на него внимания и полетела со склона вниз в DMZ.

– Итак, Рич, – лениво произнес он, – расскажи-ка мне, что ты делал с испорченными моделями.

Я улыбнулся:

– Старался получить от них максимальное удовольствие.

– Да? Значит, они не злили тебя?

– Нет. Сначала я расшвыривал стулья и ругался. Но потом шел в магазин, чтобы купить какое-нибудь легкое топливо и запустить модель из окна. Еще я проделывал в фюзеляже дырки, засовывал шутихи и устраивал фейерверки.

– Здорово.

– Классно!

– Сжигал плохие модели…

– Ты тоже устраивал такие приколы?

– Ну да. – Мистер Дак закрыл глаза от жаркого солнца. – Хорошие модели я тоже сжигал.

Прежде чем я посмотрел, как дела у Зефа с Сэмми, уже, наверное, перевалило за полдень. Наша болтовня отвлекла меня от задания, что, вероятно, и предполагалось. Я позагорал и подремал часа два, вспоминая горящие «фокке-вульфы» и полученные по неосторожности ожоги от плавящейся пластмассы. Я, наверное, вообще бы забыл про соседей, если бы мистер Дак вовремя не напомнил мне о них.

– Сэл будет недовольна, – сказал он.

– Что?!

– Сэл будет недовольна. Она рассердится. Скорчит свою гримасу… Ты когда-нибудь обращал внимание, как она забавно хмурится?

– Нет. А чем она будет недовольна?

– Не могу поверить, что ты никогда не видел ее нахмуренного лица. Я всегда считал, что она очень хорошеет, когда сердится. Ее глаза при этом горят и… Как ты думаешь, Сэл красивая?

– Знаешь…

– По-моему, она красивая.