Пляжный клуб

Билл мог благодарить небеса за такую жену. У Терезы был особый дар – помогать страждущим. Едва она возвратилась в отель с гостями, как прибежал Мак и стал стучать в дверь. Вести у него были куда как недобрые: умерла их давняя клиентка и друг.

Тереза завела Мака в дом, налила воды и, взяв за руку, усадила на диван. Поплакала с ним и сказала:

– Лейси сейчас там, где она и хотела быть. Рядом с мужем.

– А если это чушь? – вспылил Мак. – Если нет ничего там, на небе?

Билл прислушался – ему хотелось узнать, что ответит Тереза. Порой, когда прихватывало сердце, он и сам задавался подобным вопросом: есть ли жизнь после смерти? Ответа не давал никто. Никто, даже Фрост. Билл верил в какой-то высший смысл, предназначение. Вот взять Лейси. Вчера была, сегодня ее уже нет. Почему? Какова причина?

Тереза держала ответ.

– Нам остается надежда. Когда придет мой черед и я буду лежать на смертном одре, знаешь, что я буду делать? Всем сердцем верить. А потом уйду. Надеюсь, что попаду в другое место, такое же благодатное.

У Билла задрожали пальцы. В жене он души не чаял, и, когда настанет его черед, он тоже будет уповать на то, что смерть их не разлучит.

Тереза послала за гробовщиком и лично прибрала домик Лейси. Нашла завещание, позвонила в газету и заказала некролог. Потом связалась с отцом Экерли в церкви Святой Марии и договорилась о церемонии. Прощание назначили на пятницу.

В ту ночь, лежа в постели, Тереза сообщила Биллу:

– Я прочла распоряжение Лейси, прежде чем нести его адвокату. Она завещала свой домик Маку.

– Правда?

– А ты считал, она поступит иначе?

– Да я и не задумывался, – ответил Билл. По правде говоря, Лейси вечно возилась с Маком и всеми остальными, кто хоть когда-нибудь испытывал душевный дискомфорт – с Вансом, Джемом и Лав, – при этом ни разу не поинтересовавшись, что творится на душе у Билла. А ведь он был знаком с Лейси Гарднер куда дольше остальных. Он повстречался с ней еще восьмилетним мальчишкой, надутым и вспыльчивым сорванцом. Лейси и Максимилиан после окончания войны каждый сезон проводили на пляже. Лейси здоровалась с пареньком за руку и спрашивала: «Как поживаешь?» Билл же стоял молча и надменно, скрестив руки на груди. Однажды эта дамочка пообещала упрямцу два пенни, если тот улыбнется. «Ну уж нет, – отрезал он. – Я не улыбаюсь за деньги». Билл отчетливо помнил, какой была Лейси Гарднер в молодости: светлый шиньон, тонкая талия. Она запрокидывала голову и заходилась звонким смехом, промокая уголки глаз кружевным платком. Она еще много лет вспоминала эту фразу: «Я не улыбаюсь за деньги». У них была своя личная шутка на этот счет, собственный прикол. Мальчишка хотел сказать, что привязанность не покупают; ее надо заслужить. И Лейси Гарднер ее заслужила.

Билл и в мыслях не держал, что Лейси однажды умрет. Она казалась ему вечным существом, эхом прошлых поколений, которое не сгинуло и не сгинет никогда. А Лейси взяла и умерла. Билл был неимоверно расстроен потерей, а кроме того, теперь он знал наверняка, что скоро придет и его очередь.

– Лейси завещала домик Маку, – повторил Билл. Вспомнился недавний разговор во время шторма. – Он обещал остаться. – Подхватив жену на руки, Билл прошептал в ее ароматные волосы: – Пусть хоть кто-нибудь останется.

Мак заскочил за вещами, когда Марибель была на работе. Побросав одежду в мешки для мусора, вытащил любимые компакт-диски, собрал оплаченные квитанции и фотографии родителей. Телевизор он покупал сам, но решил его оставить. Кухонная утварь тоже принадлежала ему, однако он ничего не взял, за исключением открывалки для бутылок в форме кита, бывшей когда-то в собственности Максимилиана. На газовый гриль они сложились вместе, но и тут Мак не стал мелочиться. Бросил пожитки в багажный отсек джипа, сел в салон и недолго посидел перед домом. Оставить записку? Пожалуй, следовало бы, только что тут скажешь…

Забот в клубе было предостаточно. Мак разгребал песок, и не было этой работе ни конца ни края – все равно что пытаться съесть гигантскую миску спагетти. Он старался переключить все внимание на боль физическую, которая не в пример легче боли душевной. Угораздило же его в одночасье лишиться и Лейси, и Марибель.

Натрудившись вдоволь, Мак отнес вещи в домик Лейси. Вытащил из общей кучи открывалку и откупорил бутылочку «Мишлоб». Устроившись в любимом кресле старушки, он решил кое-кому позвонить.

Для начала – Хавроше.

Трубку взяла секретарша и елейным голосом прокурлыкала:

– Тот самый Мак Питерсен? Наш вице-президент по поездкам и размещению?

– Н-да, – неуверенно ответил Мак. – А можно позвать к телефону Ховарда?

Переключили на Ховарда. Тот с ходу зычно заорал:

– Как я распереживался! Ну и потрясло вас. Мы все смотрели в новостях. Что с отелем?

– Нормально, стоит. Правда, работы тьма. Пахать и пахать.

– Похоже, тебе так просто оттуда не вырваться, – предположил Хавроша.

– Ты знаешь, я никуда не поеду, – выпалил Мак. – Потому и звоню.

Хавроша молчал.