Плисецкая. Стихия по имени Майя. Портрет на фоне эпохи

Валерий Лагунов рассказывал, как в одной восточной стране на банкете, который давали после спектакля, к Плисецкой подошел человек и сказал, что президент страны просит Майю Михайловну подойти к его столику. Не сдвинулась с места: «Передайте ему, что я пока еще женщина». И президент подошел к ней сам, говорит Лагунов. А как можно было не подойти? Своей женственностью – не показной, а глубокой, врожденной, внутренней – Плисецкая могла обезоружить кого угодно. И до экстаза – да, во всех смыслах – тоже могла довести любого: такой была ее природа, такой у нее был удивительный дар. Вечная женщина. Извечная женственность.

Не считая Родиона Щедрина, который всегда был для нее в некоторой степени волшебником, только однажды Плисецкая столкнулась с мужской – творческой, творящей – магией, почти равной ей по силе. Это был Морис Бежар: «У Бежара была очень неординарная внешность. В нем было что-то от Мефистофеля, – вспоминала Майя. – Во-первых, очень светлые, почти белые глаза, а там тоненькие черные зрачки. И они пронзали. Единственная, может быть, кто выдержал его взгляд, это была я. А потому, что мне было любопытно – вот что это такое». Что происходит, когда две магии – мужская и женская, хореографа и балерины, два огня, два несомненных таланта – встречаются? Именно: рождается шедевр. Или, как в этом случае, шедевры. Но сначала было «Болеро».

Бежар признавался, что мечтал когда-нибудь поработать с ней. «Оказалось, эта мечта взаимная. Однажды перед днем рождения – это было еще в советские времена – Майю спросили, что бы она хотела получить в подарок. Она ответила: хочу поехать к Бежару и танцевать “Болеро”. А если Майя чего-то хочет, она этого добивается. И она приехала ко мне и танцевала у меня “Болеро”. “Болеро” очень трудно выучить, пожалуй, как никакой другой балет в мире. Во-первых, мы имеем одну и ту же музыкальную тему. Во-вторых, похожие движения – они повторяются постоянно. Майя очень хотела танцевать этот балет, но в первые дни нашей работы была буквально в панике: боялась, что никогда не сможет его выучить. Моя ассистентка Люба решила ей помочь и принесла специальные пастилки для памяти. И вот как-то я прихожу в наш буфет и вижу: сидит Майя, на столе перед ней лежат эти пастилки, и она отправляет их в рот, всякий раз приговаривая: “Майя – идиотка! Майя – идиотка!” Я засмеялся и сказал: “Maya, tablette, tablette – Socrat!”».

Известный журналист и писатель Феликс Медведев описывал впечатления от «Болеро», как его танцевала Майя: «Лично я ничего более эротичного в своей жизни не видел. В те закрыто-сусловские времена такая откровенность казалась почти фантастикой, вызовом. <…> В стране победившего социализма, где “секса не было”, Плисецкая “откровенно” демонстрировала красоту человеческого тела и его “основной инстинкт”».

Плисецкая и впрямь необыкновенно сексуальна, редкий мужчина сможет устоять. Хореограф Алексей Ратманский, поставивший свою версию балета «Анна Каренина» на музыку Родиона Щедрина и срежиссировавший один из лучших юбилейных вечеров Майи Михайловны на сцене Большого театра, правильно подметил: «Рассказывая историю “Кармен”, она обычно говорит, что Фурцева рекомендовала ей прикрыть ляжки. В “Спартаке”, поставленном всего лишь через год, были точно такие же “ляжки”. Но этот балет был воспринят как абсолютно идеологически правильный. Дело было вовсе не в костюмах. Ее костюм создавал такой эффект, потому что она была гиперсексуальна на сцене. На этом строилась ее интерпретация роли. И это – в других ролях тоже – привлекало к ней тысячи людей».

Но гиперсексуальность Плисецкой смущала не только Фурцеву. Однажды полковник из Саранска прислал в журнал «Огонек» такое письмо: «Друзья по партии! Мы живем в трудное для страны время… молодежь портится… и в эти тяжелые для страны годины вы послабляете и теряете партийную бдительность и вручаете в руки сексуального маньяка мощный рупор политического воспитания трудящихся, который в своих преступных целях раздевает народных артистов догола, а также депутатку Верховного Совета Майю Плисецкую. Преступный элемент заставил ее в экстазе кататься по полу со своей сексуальной неудовлетворенностью».

Да-да, мы помним эти письма, которыми заваливали Гостелерадио после премьеры фильма «Фантазия». Но бдительные товарищи не ограничивались Гостелерадио, они били во все колокола: Плисецкая и ее танцы соблазняют наш «добрый скромный народ».