Плисецкая. Стихия по имени Майя. Портрет на фоне эпохи

«Откуда у меня такая страсть к Испании? – напишет она спустя много лет в книге “Я, Майя Плисецкая”. – Всему испанскому – фламенко, корриде, гребням, цветку в волосах, мантильям, монистам? Ничего определенного сказать не могу. Но какая-то тайная связь между нами есть». Несомненно. Все началось с «Дон Кихота», продолжилось «Лауренсией», достигло кульминации в «Кармен-сюите» и привело ее в Испанию, где донна Майя возглавляла балетную труппу Национального театра, развивая искусство классического танца, которое до нее в Испании популярностью… мягко говоря, не пользовалось. Может быть, Плисецкая в прошлой жизни была испанкой? И оттуда ее темперамент, страстная необузданность натуры? Если верить в «переселение душ», это многое объясняет.

Дебют в столь желанной партии Китри прошел у Плисецкой… скажем так, не слишком гладко. Свои ошибки она запомнила на всю жизнь и не побоялась о них рассказать. В первом акте, заканчивая в вариации туры по диагонали, потеряла равновесие и в финальной точке оказалась на полу. Но случилось это идеально в музыку, и никто (по крайней мере, в зрительном зале) промашку не заметил. В сцене «Сон» на восемь тактов опоздала с выходом, в финальном па-де-де двадцать восемь фуэте прокрутила идеально, а на последних четырех повело в сторону: «Финальная поза пришлась не на центр». Помните, она отказалась от фуэте в «Лебедином озере», потому что они были «нестабильны»? На самом деле не эта «стабильность» главное для балерины. Ее Китри оценила – да еще как! – сама Галина Уланова! Заглянула в гримерку после спектакля и подарила книгу о Марии Тальони, подписав: «Майе Плисецкой желаю большой жизни в искусстве». Напророчила. В июне 1952 года в интервью газете «Известия» Галина Уланова говорила: «Я очень люблю ее в роли Китри в балете “Дон Кихот”. Здесь по-настоящему проявляются ее сценический темперамент, отличная техника, порыв, сверкающий красками молодости всепобеждающий оптимизм».

Роль Китри для любой балерины – одна из самых желанных. Майя Михайловна объясняла эту любовь тем, что этот балет «танцевально труден и блистателен», а «гениально поставленная Горским партия Китри эффектна, зажигательна, и балерина может показать в ней все свои возможности». Конечно, когда эти возможности есть. А тут у Плисецкой и темперамент с героиней во многом совпадал, и технические возможности зашкаливали.

Морис Бежар, увидевший Плисецкую в роли Китри намного позже, признавался: «Я никогда не видел, чтобы кто-то так танцевал первую вариацию в “Дон Кихоте”, как это делала Майя. Какую бы роль она ни танцевала, я ощущаю в ней огромную жизненную силу, чувственность и главное – современность. Балеты традиционного русского репертуара она исполняла на удивление современно».

Танцовщик Юрий Жданов, постоянный партнер Галины Улановой, танцевавший со всеми звездами того времени, в том числе и с Плисецкой, видевший, как растут ее мастерство и слава, говорил о том, что именно делает роль Китри в исполнении Майи современной: «Она не усердствует, дабы рассмешить в “игровых моментах”. Легкая улыбка, легкое движение плеч – и все понятно: подсмеивается над Базилем, а заодно и над стареньким балетным либретто. Вот это и называется современным прочтением образа». Но был и другой аспект «современности»: Плисецкая в роли Китри (как и в «Лебедином озере» до этого) делала то, что никто никогда до нее не делал. Вот что говорит об этом Александр Фирер:

– В «Дон Кихоте» никто такие прыжки не прыгал, чтобы нога к затылку. Даже как-то Наталия Бессмертнова сказала Майе Михайловне: «А вот Лепешинская почему-то так не прыгала». Просто так не прыгали, а первой прыгнула Майя Михайловна. Так не было поставлено. Она установила новые оси координат, в которых балет живет до сих пор.

– Но, получается, она нарушила язык хореографа.

– Вы знаете, она нарушала так, что это всем очень нравилось, все думали, что так и поставлено, и все ей подражали. И всем хотелось именно так это уже делать. И «Лебединое озеро» фактически сейчас все танцуют в ее стиле: подражают ее рукам, шее, откинутой голове. И «Дон Кихот» с ее прыжком. Потому что у нее был не прыжок, а прыжина, не шаг, а шажина. И Майя Михайловна несла красоту. Вот в этом гений ее был совершенно.

Сама Плисецкая много лет спустя признавала: «В “Дон Кихоте” было много чего придумано. Но главная находка – прыжок с “раздиром” вместо глиссада в вариации с кастаньетами – была случайной. Увлеклась на репетиции и прыгнула. До меня его никто не делал, я сама его придумала. Всем понравилось. <…> За все мои новшества меня сильно ругали. Теперь делают многое именно так, как раньше я». Борис Львов-Анохин подтверждает: «Знаменитый выход Плисецкой в “Дон Кихоте” был найден ею заново, это были ее движения, ею изобретенные позы, она изменила прежний рисунок танца. Теперь найденное ею повторяют многие, даже, может быть, не подозревая, что впервые все это было воплощено Плисецкой».