Плисецкая. Стихия по имени Майя. Портрет на фоне эпохи

В красавицу Лауренсию влюблен Фрондосо. Она – веселая и озорная, действительно похожая характером на Китри, – любит его подразнить. Из военного похода в деревню возвращается местный феодал (Командор), ему сразу приглянулась Лауренсия, которой поначалу удается убежать от его домогательств. Со своей свитой он является непрошеным гостем на свадьбу Лауренсии и Фрондосо, жениха заточает в тюрьму, а невесту приказывает привести к себе в замок. Народ ропщет. Когда мужчины деревни собираются ночью в лесу обсудить, как бороться с тираном, появляется истерзанная, в рваной одежде Лауренсия и призывает нерешительных в своем страхе мужчин к восстанию. Ну, просто красный комиссар с наганом в кожанке. Ее призыв поддерживают женщины Фуэнте Овехуны (так называется деревня). Народ штурмует замок, освобождает Фрондосо, который убивает Командора и поднимает плащ убитого тирана как знамя победы. Справедливость и социалистический реализм торжествуют. «Лауренсия, предводительница народа, взбунтовавшегося против тирана, истовая поборница свободы и справедливости», – описывала свою героиню Майя Плисецкая.

«Героини Плисецкой, – писал Борис Львов-Анохин, – все делают отважно и отчаянно, всегда и во всем идут до конца, до края – в страсти, в протесте, в горе, в озорстве и веселье. Каждый их сценический поступок кажется абсолютно категоричным, бесповоротным, безоговорочным. Они действуют без всякой опаски, без оглядки, бесстрашно и одержимо. Но при всей стихийной непосредственности, даже безудержной размашистости натуры, героини Плисецкой по-настоящему значительны, никогда не теряют достоинства и величия».

Майя, которой прочили амплуа лирической героини, предпочитала другие партии – в которых был волевой, жизнеутверждающий характер. И они у нее действительно получались незабываемыми. Прыжки ее героинь были большими и высокими, вращения – стремительными (все это есть и у Китри, и у Лауренсии). Элевацию Плисецкой (этот балетный термин означает способность высоко подниматься в прыжке) критик «Нью-Йорк Таймс» ставил в пример танцовщикам мужчинам.

Китри, Лауренсия, а потом и Кармен не просто соединили Майю со страной, которую она беззаветно любила, сама не понимая почему, но и привели ее туда – в Испанию. И еще бесстрашие (да, почти как у ее героинь): «Волков бояться – в лес не ходить», – любила повторять Плисецкая, объясняя, почему согласилась возглавить балет Национального лирического театра в Мадриде. Подробнее об этом я расскажу в главе «“Майя”. Годы странствий».

Испания и испанки Плисецкой – ее молодость и ее мятеж. Она, кажется, никогда не была девочкой – амплуа инженю точно не для нее. «Ее героини не знали, что такое платоническая любовь. Ими владела страсть, а любили они не мальчиков, но героев», – писал балетный критик Вадим Гаевский. Ее испанки сами решали, кого возвести в герои, а кого сбросить с пьедестала. Посмотрите на ее Кармен, презирающую мужчину, потерявшего голову от страсти. Мужчина должен быть сильнее. Посмотрите на ее Кармен, пристально вглядывающуюся в мужчину, каждую корриду рискующего жизнью. Рискующего с улыбкой, как будто это игра. Для них обоих, Кармен и Тореро, смерть – всего лишь игра. Но есть ли такие – бесстрашные и чтобы сильнее, чем эта Кармен, – мужчины в жизни? Оказалось – да.

Кармен. От мечты до памятника. Алонсо

Майя Плисецкая сделала то, что до нее никто еще в Советском Союзе не делал: привезла иностранного хореографа для постановки балета в главном театре страны – Большом. «Мне очень многое запрещали, – рассказывала она много лет спустя. – “Кармен-сюиту” разрешили только потому, что Альберто Алонсо кубинец. С Фиделем Кастро отношения портить было нельзя».

Есть знаменитая фотография бородатого Фиделя, любимца женщин и советских партийных вождей, в окружении балерин Большого театра. Он – в своем военном френче, они – в пачках. Сила и хрупкость.