Плющ

— Нам всем нужно тревожиться не из-за генерала Хекслера, — сказал он. Его небольшая порция хорошего настроения улетучилась, он сгорбился и, стоя на автобусной остановке с засунутыми в карманы плаща руками, казался меньше ростом. — А из-за Харлоу Эндерса и остальных счетоводов. Они убивают ручками с красными чернилами. Когда я думаю об Эндерсе, у меня возникает желание заиметь «Друга на черный вечер» Сандры.

На этой неделе моя книга не продвинулась ни на йоту, и если взглянуть на мое послание, то становится понятным почему. Весь словесный поток, который сегодня должен был быть направлен на написание моего романа «Месяц май», был израсходован здесь. Но если я пространно и в мельчайших подробностях всё описываю, не своди это лишь к моей болтливости: за последние шесть месяцев или около того я превратился в подлинного мистера Одиночество. Лучше говорить с тобой, чем писать тебе, а еще лучше видеть тебя, а еще лучше прикасаться к тебе и быть рядом (уф! ах!), но что поделать. Знаю, ты занята и напряженно учишься, но долгие периоды отсутствия общения с тобой сводят меня с ума, что отягощается Детвейлером и Хекслером. Люблю тебя, дорогая.

Скучаю по тебе и нуждаюсь в тебе,

Джон.

9 марта 1981 года
Кому: М-ру Херберту Портеру,
Жиденку
Издательство «Зенит Хаус»
Парк Авеню Саут, дом 490
Город Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, 10017

Дорогой жиденок.

Ты решил, что я забыл про тебя? Бьюсь об заклад, ты так и подумал. А я не забыл. Невозможно забыть про вора, который украл всё лучшее из чужой книги, а потом отказал в публикации. И про то, как ты пытался меня опозорить. Интересно, как ты будешь выглядеть с членом в собственном ухе? Ха-ха (но это не шутка).

Жди меня, «большой мальчик».

Генерал-майор Энтони Р. Хекслер (в отставке).

P.S.

Розы — красные,
А фиалки — синие.
Я приду и кастрирую
Воришку жидову.

Г.М.Э.Р.Х. (в отставке).[73]

Телеграмма от М-ра Джона Кентона Рут Танака
Кому: Г-же Рут Танака
Бульвар Кресэнт, дом 10411
Город Лос-Анжелес, штат Калифорния, 90024

10 марта 1981 года

Дорогая Рут.

Вероятно, я непроходимо глуп, но одна паранойя порождает другую, а я до сих пор не могу до тебя дозвониться. Сегодня утром наконец-то проскочил через дурацкий автоответчик и поговорил с твоей соседкой по комнате, которая сказала, что не видела тебя последние два дня. В ее голосе я услышал что-то странное. Надеюсь, она была всего лишь пьяна. Срочно позвони мне, или я припрусь к тебе на этих выходных. Люблю тебя.

Джон.

10 марта 1981 года

Дорогой Джон.

Я представляю себе, нет, я точно знаю, что тебе ужасно интересно, почему последние три недели от меня не было вестей. Причина довольно проста — я чувствовала за собой вину. И причина, по которой я пишу тебе, а не звоню по телефону, заключается в том, что я малодушна. Также, думаю (ты, возможно, и не поверишь, когда дочитаешь это письмо до конца, самое тяжелое письмо в моей жизни), это из-за того, что я очень люблю тебя и не хочу причинять тебе боль. Хотя письмо всё равно причинит тебе боль, и это доводит меня до отчаяния.

Джон, я встретила мужчину по имени Тоби Андерсон и влюбилась в него до беспамятства. Если это для тебя важно (скорее всего, нет), я познакомилась с ним на одном из двух курсов театрального искусства эпохи английской Реставрации[74]. Долгое время я старательно его избегала и держалась от него поодаль, прошу, верь мне, но с середины февраля я не могла больше сопротивляться, и отдалась на милость судьбе.

Последние три недели превратились для меня в кошмар. Я не ожидаю от тебя сочувствия и понимания, но надеюсь, ты поверишь, что я говорю правду. Хотя ты находишься на Восточном побережье, а я — в трех тысячах милях от тебя к Западу, у меня было ощущение, что я от тебя прячусь. И я пряталась. Пряталась! Не в том смысле, что ты мог вернуться пораньше с работы и застукать меня с Тоби, но я чувствовала себя ужасно. Я потеряла покой, аппетит и сон, не могла заниматься йогой и ходить на тренировки Джейн Фонды[75]. Мои оценки стали ухудшаться, но черт с ними, оценками, мое внутреннее состояние стало ухудшаться.

Я избегала твоих телефонных звонков, потому что услышать твой голос было для меня наказанием, он возвращал меня домой и напоминал мне, какой лгуньей и обманщицей я стала.