Но «дичь старозаветная» сработала на сто процентов, в отличие от образованных людей: дождь шпарил не переставая. И похолодало. Девчонки в резиновых сапогах и шерстяных носках шастали из дома в дом, из гостей в гости. А чаще всего собирались в просторной горнице на пироги у бабы Лизы, имевшей восемь внуков и трех правнучек.
И как-то, дабы развлечь отчаянно скучавших девочек, баба Лиза предложила погадать им.
— Погнали наши городских, — сказала…
И понеслось. Без остановки, несколько часов. Подружек в доме много собралось, после предсказания с Мефодием бабушка вошла в доверие. Да и весело. Девчонки хихикали, пихались, засыпали бабушку вопросами…
Та отвечала, не степенничала. Вероника, обладавшая прекрасной памятью, довольно быстро запомнила значения карт. На следующий день, когда компания вновь собралась у бабы Лизы, а та, занятая готовкой, попросила обождать, то Вероника предложила погадать вместо нее.
Сделала расклад для практически незнакомой
— И с кем же ты встречалась, Томка? — обрушились на девушку землячки. — Ах ты, тихоня… С кем, Томка, говори?!
Бабушка, прислушивавшаяся к словам городской девочки, подошла к столу, глянула на расклад. И, пожевав беззубым ртом, сказала:
— Да у тебя талант, девонька. Все верно рассказала. Ни разику не ошиблась, — и покачала головой. — Неужто все вчера запомнила? С первого-то раза?
…Удивительно, но даже в жуткий момент воспоминания о доброй бабушке заставили Веронику улыбнуться.
— Мой звездный час, — сказала «плюшевая» ворожея. — Умение гадать, проверено, делает тебя своим в любой компании. К гадалке, как к врачу: с вопросами и жалобами, по правде, без уверток.
— Кто б мог подумать, — без малейшего ехидства, на выдохе, произнес Котов, продолжая наблюдать за улицей. Девчонку, похоже, отпустил нервяк. — И как ты? Практикуешь?
Вероника потянулась, распрямляя затекшую спину:
— Нет. Этим надо жить, а я…
— А ты присваиваешь ворованные бриллианты, — шутливо подытожил Котов и обернулся. — Подумала о миллионе?
— Только этим и занималась, — фыркнула повариха. — Еще знать бы, что ты не обманешь.
— А ты погадай.
— Пошел ты. Бес…
— «Мне скучно, бес…» — гнусаво протянул «курьер».
— Нашелся Мефистофель… Фауст плохо кончил!
Стороны налаживали диалог двух образованных людей.
— Зато пожил красиво, — парировал специалист, возвращая взгляд к окну. — Тебе разве не хочется?
—
— Могу способствовать. Как обещал, — и внезапно громко просипел: — Подойди сюда! Быстрее! Ну!
Ника пружинисто взвилась с дивана. С заколотившимся у горла сердцем подбежала к подоконнику…
По подъездной дорожке шла настоящая
Наблюдая, как уверенно Лариса Павловна вколачивает квадратные каблуки в асфальт (обычно Лорхен скользит над землей плавно, как струящаяся поземка), Вероника догадалась, что ее появление, скорее всего, и есть тот самый долгожданный сигнал: «Я все поняла. Я действую. И даже разыскала в гардеробной единственный строгий официальный костюм, в котором вторую свекровь хоронила…»
Над ухом Полумятовой раздался свистящий шепот прижавшегося к стене возле окна «курьера»:
— Это она?! Твоя Лариса?
В данный момент у Вероники, как у той вороны из басни, от радости в зобу дыханье сперло, внятно получилось только каркнуть:
— Да.
Сыр-приманка, правда, изо рта не выпал.
Ника все еще не могла поверить, что ее великолепная Лорхен умудрилась из обрывков — «вы еще на работе?», «сейф» и, разумеется, «Ларисы Петровны» — слепить образ достоверной чиновницы! Как Лорхен смогла верно разгадать каждый крохотный намек и интонацию?! Как поняла, чего от нее ждут?!
Невероятно. Но она — слепила, умудрилась. А значит, все будет хорошо. Наверное.
Вероника практически не сомневалась, что даже ради спасения заложницы Лорхен не позволят появиться здесь с горсткой драгоценностей в портфеле. Окунев, может быть, и решился бы доверить дорогущие украшения, но у него начальство есть. Которое наверняка трясется над знаменитым бриллиантом, как всем Кощеям и не снилось.
Но это уже не суть важно. Первый этап преодолен. Лорхен привела помощь. Через загаженный голубями чердак в этот подъезд — стопудово! — доставили группу захвата в бронежилетах.