Плодоносящая. О женской зрелости

Когда мне было двадцать, у меня в груди обнаружили опухоль. Вот так просто, раз — и все. Я долго тянула и надеялась, что само рассосется и пройдет. Но не проходило. Пришла к врачу. Сделали пункцию — опухоль оказалась доброкачественной. Но, поскольку она была большая, ее предложили вырезать. Не знаю, как бы я поступила сейчас, но тогда мне просто стало очень страшно.

Я сидела в очереди к врачу с бабушками и дедушками. Мимо провозили старушек с капельницами в полубессознательном состоянии. Иногда кто-то из них кричал от боли. Все это — в гробовой тишине онкодиспансера. Было жутко. Мне всего двадцать лет. Что я здесь делаю? У меня нет еще ни мужа, ни детей, моя жизнь только началась, я еще ничего существенного не совершила. Так почему же я здесь?

Операция прошла успешно. Месяц с повязками и перевязками. Потом заживление рубца. Сейчас у меня на груди шрам. Он уже не такой яркий, но такой же большой. Когда я смотрю на него, я вижу свою боль. И больше не хочу быть хорошей. Каждый раз, когда я кормлю грудью малыша, я вижу его бездонные глаза и рядом — напоминание о том, как опасно делать вид, что ты идеальная. Как опасно стремиться к этому, предавая себя.

В тот момент, когда обнаружили опухоль, я находилась в отношениях. Они были настолько странными, что сейчас мне сложно понять, что именно заставляло меня тогда встречаться с мужчиной, у которого есть другая женщина и который этого не скрывает. Что толкнуло меня стать «одной из двух», причем неофициальной. И еще на что-то надеяться. Целых четыре года.

С ним я никогда не была собой. Мне хотелось быть лучшей, идеальной. Ведь тогда наверняка он меня выберет. Меня, а не ее. Позовет замуж и все такое. Ведь замуж зовут только идеальных. Настоящих принцесс.

Я такой и старалась быть. Смешно вспомнить, но я при нем даже боялась в туалет пойти. Принцессы же этого не делают! Сразу вспоминается анекдот про женщину, которая жила в частном доме и, направляясь в туалет, всегда брала с собой топор или молоток. Чтобы никто из соседей, увидев ее, не подумал, что она туда — по нужде.

Я никогда ничего не ела, когда мы с ним куда-то ходили, пила только воду, даже если была очень голодна после работы. Вдруг я не смогу кушать красиво, вдруг испачкаюсь, вдруг, вдруг, вдруг…

Я жутко боялась, что он может увидеть меня без макияжа (это в двадцать-то лет!). Или что он приедет — а у меня бардак. А еще я стеснялась своих простых нарядов и того, что пальто у меня от местной фабрики, а не итальянское. Принцессы же ходят только в самых шикарных нарядах! Поэтому я всегда была озабочена вопросом, как бы так одеваться, чтобы это было мне по карману, но выглядело «дорого».

Но самое главное, я боялась дать слабину. Я делала все, чтобы он не видел моих слез. Чтобы он никогда не встречал меня в плохом настроении. Чтобы никогда не стал свидетелем моего гнева. И чтобы даже ни на минуту не догадался, насколько это больно — все время делить его с кем-то еще. В общем, получился такой образ страдающей Жанны д’Арк, которую уже сжигают, ей жутко больно, а она улыбается и делает вид, что это просто солярий.

Я отказывалась от любой помощи мне — финансовой, физической, эмоциональной. Лишь однажды попросила встретить с поезда. Я все могу сама, мне от тебя ничего не надо. А в мыслях — ну разве только замуж, детей, дом, совместно проведенную счастливую старость… Такое вот бескорыстие, такое вот «ничего не надо».

И находясь в таком напряженном состоянии, навязчивом стремлении к идеалу, я в один прекрасный день услышала этот гром среди ясного неба. Диагноз. Опухоль в груди, которой я так гордилась когда-то.

Я помню, как звонила ему из холла онкодиспансера и рыдала. Он, конечно же, не смог меня оттуда забрать, успокоить и все такое. А мне потом было дико стыдно, что я себе такое позволила. Впоследствии я еще не раз делала хорошую мину при плохой игре. Через десять дней после операции, когда я почти не вставала, был его день рождения. И я перебинтовала грудь, надела красивое платье — и поехала его поздравлять. Хотя он даже ни разу меня не навестил.

Мой глупый героизм и мысли о том, что любовь нужно заслужить, заработать, привели меня на операционный стол. И даже после этого не сразу до меня дошло, что именно я делаю не так, хотя я тогда активно увлекалась психологией. Только со временем я почувствовала, сколько же обид мной накоплено за несколько лет постоянного заслуживания любви! Каждый раз в неудобной для меня ситуации я просто проглатывала разочарование и гнев. Не можешь поздравить меня с днем рождения? Ничего страшного! Вообще забыл, что у меня сегодня праздник? Переживу! Обещал и не сделал? Мелочи! Не можешь, потому что ведешь другую в кино? Да, конечно, я обойдусь! Не можешь пойти со мной в кино — вдруг кто увидит? Ладно, схожу одна! И жуткая ненависть, зависть и злость по отношению к той, другой. Да что таить: и к нему — за то, что он во всем этом живет. При всем этом еще и страх — страх потерять (хотя, строго говоря, что там было терять-то), остаться одной, быть брошенной, отвергнутой, страх проиграть. Если меня все еще не выбрали и не позвали замуж, значит, я пока еще не принцесса! Принцессу позовут! Обязательно!

Маленькие капельки собрались в большой океан боли, и эта боль выплеснулась в болезнь, показывая мне, что так больше нельзя. Сейчас я не держу на него зла, не мечтаю повернуть время вспять. Это совсем другая тема: о зрелости и отпускании прошлого, обид и сожалений. И это оказалось непросто, учитывая, что накоплено-то было много, а я не умела с этим радиоактивным грузом обращаться. Но сейчас, спустя много лет, я благодарна за урок, пусть он и оказался таким трудным. Надеюсь, я его усвоила.

Нельзя жить ради другого человека и полностью забывать о себе. Нельзя отдавать все, ожидая, что однажды он оценит. Нельзя позволять пользоваться собой безо всякой ответственности. Нельзя игнорировать собственные потребности и нужды. Нельзя стать идеальной и нельзя ею прикидываться.

Когда я встретила своего будущего мужа, я не могла поверить, что меня можно любить просто так. Что обо мне можно заботиться, хотя я иногда закатываю истерики. Что я достойна цветов без повода, теплых слов, огромного количества времени вместе. Что меня такую, совсем не идеальную, можно звать замуж. Как и за что?! Я до сих пор иногда этому поражаюсь — как и за что меня так любить? За что мне столько счастья? Я же совсем не принцесса! И я благодарна мужу, безумно благодарна, что он не испугался той израненной и замерзшей девочки, отогрел ее своим большим сердцем. Хотя ему временами было — да и сейчас бывает — очень непросто со мной.