Плоды манцинеллы

Покидая дом для очередной встречи с Лиамом, девушка нашла посылку сразу на пороге, прямо на входном коврике. Она не видела, кто и когда оставил послание, поспешно решила, что оно от юноши и вернулась в дом. Печать треснула, стоило до нее дотронуться, рассыпалась синим порошком, окрасив пальцы.

— Письмо было написано от руки. И начиналось оно со слов…

Уважаемый Клод. Дорогая Тэйе.

Мы знаем, как с Вами обошлись. Мы чувствуем Вашу боль. И мы готовы помочь. Мир изменился, но любое изменение — обратимо. Мы вернем наши общие права, наши яркие жизни. Но только лишь с Вашей помощью.

С уважением и глубокой любовью, Р.

— И все? — подал голос Энди.

— И все. Тогда я не придала этому значения, а стоило бы. Р. — значит Родство. Проклятые твари, — процедила она. — Я спокойно ушла на встречу с Лиамом, оставив письмо на столе, а когда вернулась, его уже не было…

Тэйе замолчала, дыша тяжело и прерывисто, а Энди не решался ее тревожить. Наконец, девушка шевельнулась и глухо произнесла.

— А Лиам пропал. Исчез в первый же день резни. Я звонила ему, звонила, звонила и звонила, но трубку никто не брал, — она немного отстранилась. В ее глазах стояли слезы. — Вот черт, — Тэйе натянуто улыбнулась. — Я думала, что уже не способна плакать. Ошибка. Очередная.

Андрас ее понимал. Лучше, чем кто-либо еще. И он знал слова, что последуют за первыми слезами.

— Я все еще верю, что он в порядке. Верю, и все тут. Он наверняка сбежал, успел собраться и уйти, а меня предупредить просто не смог. Вероятно, знал про отца. Я верю, что… Что… — ее мелко затрясло. — Я знаю — у него все хорошо. Он где-нибудь читает свои книжки, те, что остались, и вспоминает обо мне. Плачет, наверное. Думает, я погибла. Горюет…

Первую любовь невозможно убить. Она может уйти сама, может умереть от времени, исчезнуть, обратившись добрыми воспоминаниями… Но убить ее нельзя. Этот урок Энди выучил.

— Я понимаю, — горячо сказал он. — Я так тебя понимаю…

— Ты тоже кого-то?.. — девушка вздрогнула и заколотила руками по его груди. — Нет! Нет, так нельзя говорить! Слышишь?! Нельзя!

— Я знаю, — Андрас крепче прижал ее к себе, желая скрыть нежный образ Тэйе от всех опасностей и невзгод страшного мира. — Я знаю, знаю. Все хорошо.

Она трепетала в его руках несколько долгих минут, плакала, неразборчиво стенала, а потом ослабла и повисла. Футболка Энди пропиталась слезами.

— Как ее звали? — тихий, едва различимый вопрос.

— Карен, — вязкий комок подкатился к горлу. — Ее звали Карен Герц.

«Кгеррецан».

Тишина сомкнулась. Тяжелая, давящая.

— И ты ее отпустил?

— Нет. Это она меня отпустила…

Глава 19. Шестнадцатый

Тем вечером Энди убаюкивал Тэйе, прижавшись к ней, слушая ее дыхание и наслаждаясь тонким запахом волос. Они были едины — один организм, объединенный тяжестью минувших дней и тесной связью в настоящем. Она спрашивала, робко и неуверенно, все ли нормально, не уйдет ли он теперь на утро, узнав о ее прошлом. А Энди отвечал, что никуда он не денется, не оставит одну среди грязи и жестокости, пройдет рядом весь путь, каким бы тяжелым тот не оказался…

Ведь никого, кроме Тэйе, и в жизни его нет. И уже не будет, вне сомнений — Андрас нашел истинно свое.

Он слышал, как она засыпает, как замедляется дыхание, чувствовал, как расслабляются мышцы, и слабеет легкая хватка хрупких пальцев. Девушка окончательно разжала ладонь и погрузилась в тревожный сон. Тэйе дрожала, приглушенно всхлипывала, а Энди с трепетом сжимал ее в объятиях, на грани слышимости шепча:

— Все будет хорошо. Я обещаю. Ведь ты мое…

«Совершенство». Слова Майера. Чужие, неприятные, но такие правильные в данный момент. Энди вкладывал в них иной смысл, свой, чистый — Тэйе Серрма, что прошла дорогой, так похожей на его путь, что пережила лишения и кошмары, но уже с другой стороны баррикады под именем «Родство», была именно тем, чего все эти годы так не хватало. Вторая половинка одного целого. Настоящее совершенство. Его совершенство.

Сон пришел поздно. И ни образ кричащего Изобретателя, ни искаженное лицо Кгеррецан не беспокоили его этой ночью. Энди видел быстрый поток неизвестной реки и девушку, нежную, красивую, чьи безмолвные слезы доставляли ему боль, прожигали дыры в сердце горячими каплями и оседали солью где-то внутри. Он просил ее не плакать, умолял, неустанно твердил о ярком будущем, о скорой встрече в другой стране, о счастье, что ждет их обоих. Но рыдания девушки лишь нарастали. Тэйе вскочила на ноги, шаг, еще и еще… Энди беспомощно смотрел, как темные, быстрые воды скрывают милый образ, он открыл рот для крика, но голос его пропал — лишь сиплый хрип вырвался из груди. Тогда он рванул вперед, а ноги его утопли в земле, не желая двигаться навстречу жестокой судьбе. Поборов слабость, он оттолкнулся и… Полетел.