Плоды проклятого древа

A long long time ago.

Oh no, not me,

I never lost control

You're face to face

With the man who sold the world».

Дэвид Боуи, «Man who sold the world»

Наступил вечер и принес с собой прохладу. Потом пришла ночь, а вместе с ней настоящий холод. Я кутался в плащ, положившись на встроенный в костюм обогрев, а Крысиный Король спасался живым теплом своих летучих мышей. Вот уже на востоке забрезжил рассвет.

Битва все продолжалась, и я был единственным человеком на планете, наблюдавшим это грандиозное зрелище из первого ряда.

Первое что бросалось в глаза — контроль Эгиды не был абсолютным. Точнее, никакого контроля не было вообще. Высвобождение его способности дало совершенно непредсказуемый результат, вместо контроля сотворив единение. Не центр управления, а скорее центральный хаб. Каждый парачеловек, участвующий в битве, был един со всеми. Каждый видел то, что видят все, каждый знал то, что знали все. Чувство страха растворялось в общей массе, решимость множилась, ежесекундно возникающие тактические решения осмыслялись единым мозговым штурмом.

Чувство локтя. Боевое товарищество. Никто не чувствовал, что одинок в бою. То, что вид Зиона не мог ни почувствовать, ни осознать. Я им завидовал…

Тактика этой Сети существенно отличалась от нашей. Когда мы сражались с Зионом, то действовали словно волчья стая загоняющая добычу, непрерывно атаковали, заставляли постоянно перемещаться и сопротивляться. Сеть же сама будто вела облаву на волка. Составляющие ее силы не выделялись мощью, но их было много. Насколько я мог судить, она собрала либо всех, либо почти всех, и вся эта масса была размазана по всем реальностям, где человек мог существовать сколько-нибудь продолжительное время, а там, где условия были слишком жестокими даже для Бугаев, действовали Изломы и 53-и.

Такая конфигурация не давала Зиону убить одной атакой слишком многих, и в то же время позволяла мгновенно концентрировать силы. Не важно, что это чудище делало, его повсюду встречал шквал высвобожденных способностей.

Однако, как и мы, Сеть старалась держать Зиона подальше от обитаемых миров. Время от времени конфликт выплескивался и на них, но ущерб пока оставался терпимым. Где-то от голода вымрет миллиард-другой, где-то гуманитарные катастрофы и конкуренция за ресурсы приведут к эпидемиям, вооруженным конфликтам и миграциям. Все это неприятно, но не существенно в глобальной картине. Что такое голод, война, болезнь? Всего лишь рутина человеческой истории.

Также Сеть определенно предприняла несколько попыток атаковать истинное тело Зиона, однако ни одна из них не достигла цели. Одни просто не сработали. На другие, предположительно эффективные, Зион реагировал молниеносно и превентивно — его сила конструирования будущего все еще работала. Однако в итоге я заметил, что он в целом начал применять ее куда реже. Даже когда собранные Технарями монструозные конструкции рвали его аватар на куски, а скомбинированные силы вынуждали расходовать целые океаны энергии на противодействие, он предпочитал терпеть.

На наши действия он реагировал куда острее.

Понимание пришло, хоть и не сразу. Мы втроем, плюс три Дэвида, плюс Симург — мы все сражались хоть и слаженно, но все же по отдельности. Сеть же действовала как единое целое. Множество способностей предвидения, прогнозирования и ясновидения накладывались друг на друга, не говоря о миллионах прочих. Зион столкнулся с настолько мощной угрозой тогда, когда уже потратил огромное количество энергии на битву с нами. Построение любого Пути, который бы позволил ему покончить с Сетью, требовало таких ресурсов, что было равносильно самоубийству.

Ситуация в целом складывалась тупиковая. Сеть не могла навредить истинному телу, Зион не мог уничтожить Сеть, встав на Путь. Пока все сводилось к взаимному истощению, и можно было лишь гадать, кто первым рухнет обессиленным. Я продолжал наблюдать и ждать какого-то намека.

Долгожданный намек появился, когда из-за горизонта показался первый луч солнца.

Выражение лица Зиона на голопроекторе из перекошенного болью и отчаянием, стало… плаксивым. Нет, не так, он действительно плакал, хотя и без слез. Его атаки становились более вялыми, более небрежными. Он уже не хотел делиться болью. Он просто пытался отмахаться от стаи назойливой мошкары, которая грозила защипать его насмерть.

Вот оно. То, о чем предостерегала Лиза, переломный момент. Личность Зиона все это время эволюционировала, взрослела. Как только он достигнет психологической зрелости, он сможет действовать рационально и взвешенно, и вот тогда нам всем конец.