Плохая мать

— О, — сказала Мирабель, и между ее бровями образовалась морщинка. — Я понимаю, — сказала она, бросив быстрый обеспокоенный взгляд на Гэвина, который все еще открывал вино. Но она выдавила улыбку, потянувшись и сжав руки Сиенны. — Мы проведем вместе столько времени, сколько сможем. Я скучала по тебе, — сказала она, и Сиенне снова захотелось заплакать, потому что она увидела глубокую искренность в выражении ее лица.

— Я тоже скучала по тебе, Мирабель. Так сильно. — Голос дрогнул, и ее снова захлестнули те же эмоции, которые затянули ее у двери. Шаги, приближающиеся к кухне, спасли ее от неловкого проявления слез, и когда она увидела, кто это, то вскочила, с ее губ сорвался тихий возглас счастья. — Аргус!

— Сиенна?

Она бросилась вперед и обняла пожилого мужчину. О, он постарел. Она явно не собиралась говорить этого вслух, но не могла не заметить, и это разбило ей сердце, потому что напомнило, сколько лет она пропустила. Она крепко обняла его. Мне жаль, Аргус. Так жаль, что я упустила так много времени.

Неважно, когда я уеду из Рино, неважно, что случится с моей жизнью и карьерой, я никогда больше не прерву эту связь, молча поклялась она. Она отпустила его, и он отступил назад, держась за ее плечи и изучая ее, его взгляд был полон той же любви и нежности, которые были в нем всегда.

— Ну, теперь ты выглядишь просто прекрасно, Сиеннулла. Но все еще слишком худая. — Она рассмеялась, и ее сердце сжалось от этого ласкового обращения. В его волосах было больше седины, чем черного, хотя они все еще были густыми и блестящими, а на усах все так же были пятна соли и перца. Морщинки веером залегли вокруг его глаз, избороздив кожу оливкового оттенка, но он по-прежнему был высоким и широкоплечим. И в его глазах по-прежнему был тот же блеск, в его смехе — та же теплота, а в его громком голосе — та же сила.

— Вот почему я здесь, — сказала она. — Чтобы ты мог меня откормить.

— Ах! Тогда хорошо. Это займет много времени и много приемов пищи, так что я счастлив! — он протянул руку, сделав знакомый жест, когда коснулся кончика ее уха, отдернул руку и раскрыл ладонь. В нем лежал блестящий серебряный доллар, и сердце Сиенны сильно сжалось при виде фокуса, который всегда приводил ее в восторг в детстве. — Для моей девочки. Я хранил его все это время, потому что знал, что ты вернешься, — тихо сказал он.

Сиенна смахнула навернувшиеся на глаза слезы, но рассмеялась, снова обняв Аргуса. Ей хотелось плакать, потому что она была встревожена и не спала с тех пор, как приехала в Рино, и она внезапно поняла, что отчасти причина заключалась в том, что у нее не было безопасного выхода, не было своих людей, к которым она могла бы обратиться, тех, кто придавал ей силы и утешал и позволял переварить услышанное, разобраться с мириадами ужасов, которые принесла с собой ее работа. Прошло всего десять минут с тех пор, как она вошла в парадную дверь, но это была десятиминутная передышка, позволившая ей отвлечься от жестокого преступления и неоплаченного наказания, и она уже чувствовала себя более собранной.

Гэвин подошел к ним и протянул ей бокал красного, улыбаясь, когда она взяла его. Их пальцы соприкоснулись, и она почувствовала небольшой заряд между ними и отвернулась, сделав глоток, сказав себе, что это вино вызвало прилив жара.

— Пожалуйста, скажите мне, что вы двое все еще выступаете, — сказала Сиенна Аргусу и Мирабель.

— Больше нет, — сказал Аргус. — Мира ушла на пенсию пять лет назад, а я в прошлом году. Я нанял другую ассистентку после нее, но, э-э, — он пожал плечами, выражение его лица было более чем разочарованным, — у нее не было ни индивидуальности, ни грации моей Миры. И она плохо разбиралась в картах.

— Он нанял ее из-за других преимуществ, — сказала Мирабель, прижав ладони к груди, прикрытой фартуком.

— Тьфу. Мне не нужны другие преимущества, кроме твоих, — сказал он, подмигнув ей.

— О, пожалуйста, — сказала Мирабель, помешивая что-то похожее на соус на плите, закатывая глаза, но сопровождая это явно довольной улыбкой. — И я не сильна в картах.

— Ах, но ты хороша. Перестань отрицать это.

Сиенна улыбнулась, потягивая вино. Что-то всегда создавало у Сиенны впечатление, что Мирабель не любила карты. Или, скорее, ей не нравилась идея играть с ними в азартные игры. Сиенна задумалась, не потому ли это, что она знала кого-то, у кого были проблемы с азартными играми — может быть, того жестокого мужа, о котором она упоминала… Может быть, родителя. У нее всегда было неодобрительное выражение лица с поджатыми губами, когда Гэвин и Аргус играли на спички или пенни, причем Гэвин выделялся тем, что легко и драматично тасовал карты и выигрывал каждую раздачу. Сиенна предположила, что именно поэтому они держали в секрете свой маленький онлайн-бизнес.