Плохая мать

— Да, наверное, я так и сделал. Я улизнул, как трус, — сказал он. — Но ответь мне вот на что: ты бы ушла? Если бы я пришел к тебе и рассказал о своих сомнениях, а еще о том, что знал о стипендии и хотел, чтобы ты ее получила, что именно твоя мать рассказала мне об этом, ты бы ушла?

Она судорожно вздохнула и отвела взгляд. Он мог сказать, что она размышляла, возможно, ставила себя на место восемнадцатилетней девушки и действительно думала об этом с точки зрения той, кем когда-то была. Он оценил, что она нашла время и честно обдумала свой ответ. Было бы проще сказать: «Да, конечно, я бы ушла, если бы ты был честен со мной», но она не выбрала легкий выход. Это было слишком честно. Правдива там, где он не являлся таковым. Он задавался вопросом, откуда у нее могла взяться такая утонченная красота в свете того, кем были ее родители. Но он также задавался вопросом о ее непрестанной приверженности честности, правде по той же причине. Возможно, более любопытный вопрос заключался не в том, как она приобрела эти качества, а в том, как она их сохранила.

— Я… я не знаю. Может, и нет. — Она вдруг показала ему, насколько устала, и ему было жаль ее. Она сделала несколько шагов назад к скамейке и села, как будто ноги больше не могли ее держать, и он сделал то же самое. Им нужно было поговорить об этом. Срок истек уже одиннадцать лет назад. Она повернулась и встретилась с ним взглядом, и, хотя искра гнева погасла, печаль все еще была там.

— Ты был моей мечтой, Гэвин. Ни высшего образования, ни карьеры, которую я могла бы себе представить, и я даже не была уверена, что у меня что-то получится. Только ты. И, возможно, это было ошибкой. Или недальновидностью, или как тебе угодно это назвать. Но это правда. В то время я думала, что, может быть, я сделаю все это… позже, но я… я не была уверена. Но была уверена только в одном, я хотела, чтобы ты был моим будущим, хотела принадлежать тебе. Я подумала, что если мы начнем с этого, то остальное решится само собой.

Снова это страстное желание. Потому что когда-то у него было все ее сердце, и больше ничего не было. И он хотел вернуть его. Боже, он хотел. Он хотел, чтобы она хотела его. Он хотел, чтобы она желала его так, как он все еще желал ее. Так, как где-то в глубине души он всегда это делал. Он никогда не позволял себе полностью обдумать это, потому что, когда принял решение уехать из города перед их свадьбой много лет назад, то сделал это, зная, что оставлял ее навсегда. Она не простила бы его за то, что он бросил ее. И он сказал себе, что должен был поступить именно так, не оставив себе ни малейшего сомнения в том, что она когда-нибудь примет его обратно, потому что, если бы он это сделал, то нашел бы ее, умолял бы ее дать ему еще один шанс, и тогда для чего бы все это было?

— А теперь, — тихо сказал он, — учитывая ту жизнь, которая у тебя есть, работу, которую ты выполняешь, все то, что произошло между тем днем и этим, ты хотела бы, чтобы все было по-другому? Оглядываясь назад?

Она вздохнула.

— Как я могу на это ответить? Хочешь, чтобы я сказала тебе, что ты поступил правильно? Чтобы я поблагодарила тебя за то, что ты уничтожил мое сердце?

Он провел рукой по волосам, его плечи опустились.

— Нет. Но я надеюсь, что ты сможешь найти в себе силы понять. — Простить меня за боль и потерю, которые я причинил тебе.

— А ты? — спросила она. — Ты бы взял свои слова обратно, зная то, что знаешь сейчас?

Он шумно выдохнул. Это был справедливый вопрос. Он задал ей тот же вопрос.

— Я тоже не знаю, — сказал он. — Тогда мой взгляд на мир был совсем другим. — Он был вспыльчивым, импульсивным, какими, как правило, бывают все молодые люди. Но он также сомневался в том, что ждало его в будущем, что мир мог уготовить ему. Мирабель отговорила его от попыток сделать карьеру в азартных играх, и он полагал, что любая хорошая мать поступила бы так же. Он не мог винить ее за это. Кто хотел бы отправить своего ребенка в дорогу, чтобы он пошел по пути, который зависел от такого высокого процента удачи?

Тем не менее, он верил в свой собственный дар. По крайней мере, достаточно, чтобы поставить на себя. Он просто не верил в это настолько, чтобы ставить на будущее Сиенны.

— Раньше я обдумывал это. Некоторое время играл в игру «что, если» и так и не пришел ни к каким решительным выводам, кроме того, что чертовски по тебе скучал. — Он сделал паузу, взглянув на ее профиль, а затем отвел взгляд. Отиса больше не было на воде. Он добрался до далекого берега, стряхнул перья с хвоста и делал все, что делали лебеди, пока луна ярко светила в небе. — И я пожалел… Я хотел бы найти способ получить все это, не рискуя ничем из важного.

Сиенна издала тихий вздох, в котором, как ему показалось, было больше тоски.