Плохая мать

Она прислонилась плечом к дверному косяку, пользуясь возможностью, чтобы позволить своему взгляду свободно скользить по нему. Он оставался с ней всю ночь, и она спала крепче, чем когда-либо за последние месяцы. Это заставило ее осознать, насколько сильно она ему доверяла. Все еще. В комнате был полумрак, ее шторы закрывали лучи раннего утреннего солнца, но она могла видеть полумесяцы, которые ресницы оставляли на его щеках, и темную щетину, покрывавшую подбородок. Его губы были слегка приоткрыты во сне, грудь ритмично поднималась и опускалась. Он все еще был в футболке и джинсах, простыня прикрывала только его ноги. Он красив, и она любила его. Так было всегда. Это казалось таким благословенно простым. После стольких лет вдали от него, разве это не должно стать прозрением? Момент озарения, который застал ее врасплох? Может быть. И все же было что-то совсем другое в признании первой любви, той, которая по-настоящему никогда не уходила.

Воспоминания, кем и чем они были… вместе.

Осознание, что мужчина, который, как она думала, беспечно бросил ее, на самом деле оплакивал ее потерю так же сильно, как она оплакивала его. Он совершал ошибки, но и она тоже.

Все случилось бы совсем по-другому, если бы они поженились в тот день. И хотя, в некотором смысле, она оплакивала время, которое они потеряли, но не могла не думать обо всем, что она сделала, обо всем, что она поняла о себе за время их разлуки. Подарки, которые пришли от ее страданий. Она приехала в Нью-Йорк одна. Окончила колледж, а затем полицейскую академию. Она усердно работала и стала детективом в одном из самых криминальных районов города. Она прошла моральное испытание и стояла на своем. Все это сделала она, девушка, которая до этого момента никогда не покидала город, в котором родилась. Девушка, которая выросла из ничего. И она никогда бы не узнала, что способна пройти все эти тяжелые испытания, если бы вышла за него замуж в тот день. Были и другие — совсем другие — вещи, которые она могла бы знать, если бы прожила ту альтернативную жизнь, но она не могла быть уверена в том, что это были за вещи. И поэтому она нашла благодарность во многих подарках, которые восстали из пепла ее душевной боли. Что еще кто-нибудь мог сделать? Этот урок был ее уроком; она заслужила его.

Глаза Гэвина открылись, и он моргнул, посмотрев на нее.

— Доброе утро, — сказала она.

Он приподнялся на локте и провел рукой по своим взъерошенным волосам.

— Доброе утро. Извини, я… — он слегка покачал головой. — Наверное, я заснул на работе. Как ты себя чувствуешь?

Она оттолкнулась от стены, подошла к кровати и забралась в нее, сев на колени рядом с ним. Она улыбнулась.

— Отдохнула. Окончательно. И никакой головной боли.

Он издал звук облегчения и начал садиться.

— Я позвонила Брэндону, — сказала она, ее слова были торопливыми. Он снова лег и наблюдал за ней с настороженностью во взгляде. — Я уже предлагала нам сделать перерыв, но сегодня утром я официально все закончила. — Она встретилась с ним взглядом. И увидела в нем надежду, страстное желание. Она тоже чувствовала это. И позволила себе почувствовать это, позволила всему притворству исчезнуть, а вместе с ним и накопленной за долгие годы боли. Чистый инстинкт подсказал ей путь, и она наклонилась вперед и приблизила свои губы к его. Он застонал, глубоко в горле, и запустил пальцы в ее волосы, когда они поцеловались.

— Я люблю тебя. — Его голос прозвучал сдавленно. — Всегда любил. И всегда буду.

— Я тоже люблю тебя, — сказала она в ответ, их глаза встретились. Его глаза. Дело всегда было в его глазах. Они захватили ее с самого начала. Сначала она увидела в них дружбу, затем желание, затем любовь. Преданность. Теперь она видела это ясно, как божий день. И она знала, что он ушел, не позволив ей увидеть его глаза, потому что она увидела бы там любовь. Она бы ее узнала.

Сиенна откинулась назад и снова поцеловала его, наслаждаясь ощущением его рта на своем, тем, как медленные движения его языка все еще сводили ее с ума. Она чуть не рассмеялась от удивления, восторга и любопытного факта, что она когда-либо соглашалась на меньшее. Безопасность, возможно. Инстинкт самосохранения. Но ее мысли были мимолетны. Она хотела быть здесь, в этот момент, а время для саморефлексии наступит позже.