Плохая учительница, хороший снайпер

- Ну так что? - голос у Алекса стал низким, тягучим, бархатным. В холодных зеленых глазах плясали черти, а жесткая линия изогнулась в мягкой, многообещающей улыбке. - Ты меня впустишь?

- Сложный вопрос. Нужно его всесторонне обдумать, - потянувшись вверх, Хизер пригладила выбившийся из аккуратной прически золотой локон. И широко распахнула дверь.

Глава 46. Каждой твари по паре

Хизер всегда полагала, что Ботсвана — это жара. Но оказалось, что Ботсвана — это ветер. Резкий, почти жестокий, он хлестал наотмашь, поднимая душные серые облака пыли. Хизер закрывалась от них шейным платком, а когда снимала его, от скул и выше кожа была усыпана крохотными грязными точками. Пот, смешавшись с пылью, забивал поры, отчего лицо шелушилось и чесалось. Не помогали ни лосьоны, ни кремы, а мазать физиономию свиным жиром Хизер брезговала.

Руди уверял, что с октября начнется тот самый, легендарный адский солнцепек, а потом, в ноябре, — чудовищные ливневые дожди, которые рушатся на тебя, как гребаная Ниагара. Но пока что в Ботсване было сухо, ветрено — и тоскливо.

Прижимая к бедру вместительную кожаную сумку, Хизер проталкивалась через кишащий людьми рынок. Она уже привыкла к темным лицам — просто смуглым, кофейным, эбеново-черным. Привыкла к безумной какофонии красок и гортанному стремительному говору. Хизер больше не изумляли огромные, солнечно-желтые связки бананов, сваленные прямо на пыльную рыжую землю. Она не приглядывалась к радужным россыпям неведомых фруктов, не таращилась с любопытством на тушки неизвестных животных, выложенные рядками на пальмовых листьях. Спустя пару месяцев жизни в Ботсване шокирующий, повергающий в трепет рынок утратил свое очарование, превратившись в довольно скучное место. К тому же излишне людное.

— Дама! Эй, дама! — торговка в розовом сарафане, усыпанном пронзительно-фиолетовыми ромбами, возникла словно из-под земли. — Дама, смотреть! — она сунула Хизер под нос корзину, в которой сидел тощий голенастый петух. Или курица. Хрен этих местных птиц разберешь. — Дама, купить! Суп варить, мясо есть, муж кормить! — затарахтела торговка на неожиданно внятном пиджине. — Одна монета, дама!

— Не интересуюсь, — попыталась отойти в сторону Хизер. Но торговка не отставала, выныривая то с левой стороны, то с правой.

— А погадать? — стремительно сыпала словами женщина, ловко лавируя в толпе. — Там моя мать судьба гадать! Могучий колдун, вся правда знает! Я проводить, ходи сюда…

Устав от трескотни, Хизер сдвинула полу парусиновой куртки, на мгновение продемонстрировав кобуру с жезлом.

— Не интересуюсь, — строго повторила она.

Торговка, разом посерьезнев, отстала на полшага, а потом снова догнала Хизер, пристроилась за левым плечом.

— Тогда я чешуя от дракон купить. Моя мать могучий зелье варить. Меняй на петух, на дыня, на бамия.

— Не интересуюсь, — в третий раз отказалась Хизер. Впереди уже маячил широкий зонтик акации, под которым были расставлены столики. Руди должен был ждать где-то там, и Хизер ускорила шаг.

— Погоди, дама! — устремилась за ней торговка, и Хизер, осознав всю бесполезность бегства, остановилась и обернулась.

— Я не хочу овощи. Но если ты согласишься сфотографироваться… — многозначительно-зловеще улыбнулась Хизер. Торговка, застыв как вкопанная, испуганно округлила рот. Сделав пальцами защитный жест, она прижала к животу своего петуха и нырнула в толпу, словно рыба в озеро.

Хизер с облегчением выдохнула. Этому нехитрому трюку научил ее Руди — вербовщик из Трансафриканской, проживший в Ботсване почти десять лет.

Местные ненавидели фотографироваться.

Поначалу их завораживали мгновенные и невероятно точные портреты, а получить дагерротип в подарок считалось большой удачей. Но позже кто-то пустил слух, что через фотоаппарат белые люди воруют души — и ситуация изменилась. При виде фотоаппарата местные жители бросались врассыпную, словно в них целились из ружья. Не помогали ни деньги, ни сигареты, ни напитки в стеклянных бутылках, столь любимые ботсванийцами. Этнографы и туристы, конечно же, были чудовищно разочарованы. Но те, кто жил и работал в Ботсване, быстро научились использовать этот страх в своих целях. Кто-то невинно — так же, как Хизер. А кто-то и со злым умыслом. Всего неделю назад Руди поведал Хизер о некоем путешественнике, который, наняв чернокожих носильщиков, пообещал им по медяку за каждый день пути. А когда группа дошла до назначенного места, извлек из рюкзака фотоаппарат, обратив бедняг в бегство.

— Деверли! Я тут, Деверли!

Хизер, услышав оклик, обернулась. Руди, стоя у деревянного столика, яростно размахивал руками, а рядом с ним… Сердце на мгновение остановилось. Высокий, широкоплечий, блондин… но нет, не Алекс. Совсем не Алекс.