Плохие дети

– Я хорошо знаю Чжан Дуншэна. Если он вобьет себе что-нибудь в голову, то не остановится, пока не получит желаемое. Но если он не любил тебя, то почему пошел работать, а не остался в аспирантуре? Если не любил, то зачем подписал такое оскорбительное брачное соглашение? Зачем рисковал всем, чтобы быть с тобой, если ты считаешь, что он оценивает риски и извлекает пользу из каждого принятого решения? – С каждой фразой голос Яня звучал все громче.

Сюй Цзин, потрясенная, замолчала. Янь окинул ее взглядом и вздохнул.

– Твои родители погибли в результате несчастного случая, и это тебя подкосило. Я понимаю, почему сейчас тебе так тяжело. Но ты должна помнить, что пошла против желания семьи, когда вышла замуж за Дуншэна. Ты поклялась провести с ним всю жизнь. В каждом браке случаются непростые моменты. Ты должна оставаться с ним рядом.

– Я не могу, – ответила Сюй Цзин с горькой улыбкой.

– Почему?

– Я влюбилась в другого. У меня роман.

– Сюй Цзин!..

– Дядя Янь, я понимаю, вы сердитесь. Но любовь не поддается контролю рассудка. Когда я выходила за Чжан Дуншэна, то считала, что по уши влюблена, но тогда я просто… просто потеряла голову. И только после свадьбы осознала, насколько мы с ним разные. Он и правда деревенский парень. А потом я встретила родственную душу, свою вторую половинку. Мне жаль, что я вышла за Чжан Дуншэна и причинила ему боль, но мне тоже больно!

– А он знает про твой роман?

– Думаю, догадывается.

– Но все равно хочет остаться с тобой?

– Он ведет себя так, будто простил меня, но я ему не верю. – Она безрадостно усмехнулась. – Знаете, он настоял, чтобы моих родителей кремировали как можно скорее. Я старалась оттянуть кремацию, но вчера это произошло. Он сказал, что полиция так посоветовала.

– На какой высоте площадка, откуда они упали?

– Мне сказали, около ста метров.

– В таком случае их тела должны быть страшно изуродованы. Думаю, правильно было кремировать их и позволить упокоиться с миром. Или ты считаешь, полиции следовало держать их в холодильнике, чтобы родные могли посмотреть? – спросил Янь.

– Знаю, ничего из того, что я скажу, вас не убедит. У меня нет доказательств. Просто плохое предчувствие. Но если я внезапно умру, это будет дело рук Дуншэна. И тогда вы наконец поймете, что я говорила правду.

Янь покачал головой. Он не одобрял ее поступка, но все равно жалел Сюй Цзин и сочувствовал ее горю. Чжан Дуншэн был умен и, пожалуй, мог бы провернуть нечто подобное, однако у нее не было доказательств, да и мотив, на который ссылалась племянница, показался Яню неубедительным.

24

Дождь так и не утихал, отчего Чаояну становилось лишь тоскливее. Дин Хао прилип к ноутбуку, а Пупу читала. Их страхи немного отступили; никто не упоминал о вчерашнем происшествии.

После очередного ужина из лапши Дин Хао собрался вернуться к играм, но Пупу его остановила.

– Дин Хао, завтра возвращается мама Чаояна. Нам придется уйти. Нужен какой-то план.

– Будем решать проблемы по мере их поступления. Я найду работу, а тебя попробуем записать в школу, – сказал он, плюхнувшись на диван.

– Одно то, что ты хочешь работать, не означает, что тебя возьмут, – возразила Пупу.

– И что я должен делать? – Он недовольно фыркнул.

– Как мы станем действовать, если ты не найдешь работу?

– Найду. Это же легко, правда, Чаоян? – Дин Хао криво улыбнулся.

– Не знаю. Я никогда не работал.

– Брать на работу подростков до шестнадцати лет – это преступление. Я прочла вот здесь, – продолжала Пупу, указывая на учебник Чаояна по обществознанию. – Никто тебя не наймет.

– Но они же не знают, что мне нет шестнадцати, верно? Я высокий для своих лет, – запротестовал Дин Хао.

– У тебя нет документов, – настаивала она.

Дин Хао уставился в потолок, стараясь справиться со злостью.

– И что, по-твоему, нам делать? Ждать, пока мне исполнится шестнадцать?

Чаоян от их разговора опять заволновался. Он очень надеялся, что гости скоро уберутся из его дома. Они же не могут остаться тут, да? С другой стороны, он не хотел, чтобы они возвращались в тот ужасный приют. Пускай бы нашли какое-то безопасное прибежище – только не в его квартире…

Пупу поджала губы. Наконец она поглядела на него.

– Братец Чаоян, я хочу продать камеру тому мужчине, убийце. Ты не против?

Опять она за свое! Продавать камеру очень рискованно. Но если он откажет ей сейчас, Пупу может рассказать полиции, что случилось с Цзинцзин. В конце концов, они всего пару дней провели вместе, и Чаоян не был уверен в крепости их дружбы. Когда он спускался в лавочку внизу купить лапши, то видел на доске объявлений плакат – полиция предлагала 30 000 юаней за информацию, которая приведет к поимке человека, напавшего на Чжу Цзинцзин. Таких денег вполне достаточно, чтобы двое беглецов позабыли о своей верности ему. Чаояну и думать не хотелось об этом.

Опять же, если они продадут камеру убийце, Пупу и Дин Хао хватит денег на несколько лет, и тогда они не выдадут его. И потом, они все трое будут замешаны в шантаже, так что его гостям придется держать язык за зубами.

Прикинув это в уме, Чаоян ответил: