Плохие мужчины

Убедить безумца выпустить пленника на волю не удалось. Что же делать? Записать выпуск подкаста, заняться книгой? Это ведь займет немало времени – вдруг кто-то его здесь найдет или, допустим, представится шанс для побега? Наверное, это лучшая тактика…

А если никто не придет? И сбежать не получится?

После того как книга будет закончена, какой Саймону смысл с ним дальше цацкаться? Значит, подсыплет в пищу яда или пристрелит.

Значит, самый разумный план – тянуть время и с книгой, и с подкастом, отказываться до последнего и надеяться, что маньяк не выйдет из себя. Глядишь, где-то да проявит беспечность.

– Надеялся, что до этого не дойдет, – вздохнул Саймон и наклонился.

Поднял с пола длинный, завернутый в тряпку предмет и развернул его.

Болторез…

– Не надо, – быстро сказал Джон. – Ты еще можешь меня отпустить. Если причинишь мне вред, полиция тебя вычислит. Вспомни, сколько сообщений ты оставил в почте, да еще и фотография Эми.

– Очень может быть, – хмыкнул Саймон. – Я разбрасывал эти маленькие подсказки лично для тебя. Только вряд ли ты сообщил обо мне в полицию.

– Откуда у тебя такая уверенность?

Джон всеми силами скрывал страх, однако взгляд от болтореза оторвать не мог. Инструмент также был новеньким, с двумя веселыми желтыми ручками и зловеще сверкающей режущей частью.

– Повторюсь, я прекрасно тебя знаю. Например, ты не стал связываться с полицейскими, когда выслеживал Сирила Уолкера.

– Вдруг тот случай меня чему-то научил?

– Хм. Нет, не думаю.

К удивлению Джона, Саймон встал на колени перед креслом. Неужели собирается снять путы с ног? Увы, безумец лишь развязал шнурок на левом ботинке, а затем стащил его со ступни.

– Что ты делаешь? – встревожился Джон.

Впрочем, он уже понял замысел Саймона, и ему стало нехорошо.

– Сперва планировал отрезать тебе палец на руке, – объяснил маньяк, аккуратно отставив в сторону ботинок, – потом сообразил, что так трудно будет работать на ноутбуке. Ты ведь печатаешь слепым методом?

– Да.

– Так и знал. К счастью, пока ты у меня в гостях, разгуливать не придется. Уж прости за такую интимную процедуру. Она займет не более секунды.

Он снял носок, который предусмотрительно не обмотал скотчем, бережно его сложил и сунул в ботинок.

– Итак… Полагаю, ты обрадуешься, услышав, что я тщательно изучил вопрос. На большой палец ноги выпадает от тридцати до шестидесяти процентов нагрузки в зависимости от активности: стоишь ли ты, идешь или бежишь, и так далее. Полезность каждого следующего пальца убывает. Таким образом, наименьший ущерб я причиню, отняв мизинец на левой ноге. Ты ведь правша, Джон? Хочу оставить тебе возможность играть в футбол.

– Саймон, не нужно этого делать. Я согласен, подкаст запишу.

Тот покачался с носка на пятку.

– Видишь ли, мы имеем дело с определенной логической последовательностью. Я тебя похитил, посадил под замок, ты отказался выполнить мою просьбу. Пришлось продемонстрировать тебе пистолет, однако ты продолжал упорствовать. Далее я предъявил молоток, напомнил о «Мизери». Ты не образумился. Полагаю, ты просто не воспринимаешь меня серьезно.

– Воспринимаю!

– Боюсь, что нет, Джонатан. Ты видишь во мне ущербного фаната, чудака, жившего в подвале дома матери, впоследствии ее отравившего и перебравшегося наверх. Нет, ты никогда не считал меня достойным уважения. Разговаривая со мной, смотрел на следующего человека в очереди, искал более интересного собеседника. Возможно, шутил на мой счет с друзьями – как же, чокнутый поклонник, сопровождающий тебя, куда бы ты ни поехал! Я показал тебе свои инструменты, поведал о людях, которых убил, и все равно не убедил тебя в своем серьезном настрое. Просто так изменить твое мнение не удастся. Вряд ли ты вдруг решишь, что я главный герой, личность, ни в чем тебе не уступающая. Доказать это я смогу только на практике.

Саймон взял мягкий флакон, скрутил крышку и залил ступню Джона йодом, особенно тщательно обработав мизинец.

– Не волнуйся, болторез я тоже продезинфицировал и на всякий случай принес антибиотики. Хотя ими пользовалась еще моя мама, срок годности наверняка не вышел.

Просияв искренней радостной улыбкой, он взялся за веселенькие рукоятки болтореза и аккуратно поместил мизинец Джона между странно теплых режущих граней.

– Стой! Остановись! Мне нужно выпить обезболивающее! – наплевав на собственное достоинство, заорал Джон.

– Примешь потом, ничего страшного. Чик – и все, – успокоил его Саймон и нажал на рукоятки.

Глаза Джон зажмурил в последнюю секунду, так что потери пальца не увидел. Зато услышал хруст и металлический щелчок. В первый миг он ничего не ощутил, а потом по ноге прокатилась жаркая волна и родилась жгучая боль. В голове забилась мысль:

«Это была частичка меня, и ее отняли навсегда…»

Джон закричал – не столько от страшной боли, сколько от чувства утраты – и распахнул глаза.