Плохие новости

— Конечно, — она одарила его своим самым честным взглядом, который, на самом деле, не был честным вовсе, и начала свой рассказ: — Я жила с мамой, Мордой самки Рэдкорн, в какой-то резервации, отца не знаю, зовут меня Перышко Рэдкорн. Когда мне было два года, мама стала жить с Фрэнком Фаррафом. Думаю, они так и не поженились, но мама дала мне другое имя — Ширли Анна Фарраф, поскольку мы больше не жили в резервации. Когда мне было четырнадцать, Фрэнк попытался меня изнасиловать, мама за меня не заступилась, и я уехала. К этому моменту у меня уже была карта соцстрахования, поэтому я так и осталась Ширли Анной Фарраф.

— И насколько это правда? — спросил Джон.

— Все с момента, как моя мать съехалась с Фрэнком.

— И кем была твоя мать?

— Дорис Элкхорн, чистокровная чокти.

— Так сказано в твоем свидетельстве о рождении.

Перышко покачала головой.

— Единственный раз, когда я видела свое свидетельство о рождении, — сказала она, — это когда мама отправила меня в школу. Помню, в нем было написано: «Ребенок Элкхорн, жен. пол, отец неизвестен». Моя история в качестве Перышка такова: я никогда не видела своего свидетельства о рождении и не знаю, кого спросить. Следователи могут искать свидетельство на фамилию Фарраф, но они его никогда не найдут.

— И на фамилию Рэдкорн тоже, — заметил Джон.

— Джон, — сказал Гилдерпост, — если люди начнут копаться в прошлом Перышка, дальше, чем история про Ширли Анну Фарраф, они не зайдут. Очевидно, что при рождении ей дали другое имя, но никто не сможет доказать, что это имя не было Перышко Рэдкорн.

— Но, — логично подметил Джон, — она точно так же не сможет доказать, что оно было Рэдкорн.

— ДНК, — вставил свое слово Ирвин.

Джон кивнул, переваривая информацию. В конце концов, он устал сидеть лишь на половине своей пятой точки, зажатой возле Тини, поэтому он встал, встряхнулся как собака и сказал:

— Фицрой, мне интересно, откуда ты все это знаешь? Как ты вообще придумал весь этот план?

— Я вынашивал его на протяжении шести лет, — ответил Фицрой. — Я начал собирать воедино все гранты на голландские земли вдоль Гудзона, замечательные бумаги, которые бросали тень сомнения относительно владения любым количеством ценного имущества. И владельцы всегда были рады избавиться от них. Были даже благодарны. А я за скромную цену покупал у них эти гранты, заканчивая тем самым всевозможные последующие споры и давая им возможность продать собственность, если им хотелось — очень хорошее занятие, должен вам сказать — но когда одно сопутствующее исследование привело меня в казино Серебряная пропасть и к вымершему племени Потакноби, я задался вопросом: найдет ли кто-нибудь когда-нибудь ещё хоть одного живого потакноби? — тут он театрально махнул рукой, — и вот вам результат.

Джон, Тини и Энди переглянулись. Тини пожал плечами так, что кровать застонала, а Энди свалился, но вовремя успел вскочить на ноги.

— Что ж, Фицрой, пока все звучит очень неплохо, — сказал он.

— Спасибо.

— И все решится завтра, — добавил Джон.

— Все зависит от Перышка, — сказал Фицрой.

— Спасибо, мне было важно это услышать, — сказала она.

— Все будет в порядке, — подбодрил ее Джон. — Во сколько ты собираешься им позвонить?

— В два часа дня.

— Что бы ни произошло, — предупредил Джон, — мы должны об это знать к шести, ясно?

— Можем встретиться здесь в шесть, — сказал Фицрой, — если вы так решили.

— Вот и хорошо, — сказал Джон.

— А если нас еще не будет, когда вы приедете…

— Ничего страшного, — перебил его Энди, — мы и сами можем зайти.

— Я не это собирался сказать, — возмутился Фицрой.

— Ты хочешь, чтобы мы мерзли на улице и привлекали внимание?

— Нет, не хочет, — ответила за него Перышко. — А если вы еще и решили, что мы уже все обсудили, то отлично. Фицрой, отвезешь меня обратно?

— Конечно, дорогая.

Две троицы разделились у дверей, все разошлись с чувством некой теплоты и уважения. Перышко проделала свой путь назад: от машины к супермаркету, покупки, потом такси до «Уисперинг пайнс».

Она провела тихий вечер за видео с упражнениями и чтением — в основном, она любила читать биографии знаменитых женщин, таких как Мессалина и Екатерина Великая — а на следующий день, в два часа, она вышла из своего Виннебаго и направилась в офис «Уисперинг пайнс», чтобы позвонить в казино. Она закрыла дверь, повернулась и увидела двух мужчин, одетых в темные костюмы и пальто. Они направлялись к ней. Один из них спросил:

— Мисс Рэдкорн?

Перышко посмотрела на них. Предчувствуя нехорошее, она ответила:

— Да?

Мужчина показал ей бейдж.

— Полиция, мисс Рэдкорн. Пройдемте с нами.

«Похоже, у меня большие неприятности», подумала она и спросила:

— Зачем?

— Вы арестованы, — ответили ей.

14

И снова они приехали в «Фо уиндс» первыми. Келп открыл дверь в номер Гилдерпоста, и все расположились так же, как и в прошлый раз. Дортмундер сел поближе, чтобы оперировать пультом от телевизора, только в этот раз они уже смотрели местные новости, которые показывают в шесть часов.