Плохие новости

— Волосы, — объяснил Дортмундер. В его голове план был очень ясный и четкий. — Мы найдем его потомка с черными волосами, придумаем, как можно взять у него клочок волос, отдадим его Перышку и, когда они придут брать ее волосы как образец для теста, мы дадим им волосы потомка Муди.

— Я в тебе не сомневался, — похвалил его Келп. — Образцы волос и ДНК тела Муди совпадут, и тогда с Перышком будет все в порядке.

— Если мы сможем найти потомка, — добавил Дортмундер.

Ирвин засмеялся.

— Чудесно, — сказал он. — Абсолютная точность теста ДНК! Сначала мы засунули неправильное тело в могилу, чтобы образцы совпали с неправильным потомком, потом у нас оказалась совсем не то тело, а теперь мы должны найти совсем не те волосы. Один замененный образец будут сравнивать с другим замененным. В этом тесте нет ничего законного.

— Ирвин, зато такой тест нас полностью устраивает, — ответил Келп.

— Если есть наследники Муди, — напомнил Гилдерпост.

— Тебе его предстоит найти, — сказал Дортмундер.

— Я знаю, знаю, — согласился Гилдерпост. Разглядывая свою еду в тарелке, нахмурившись, он сказал: — Я не могу есть. Я должен выяснить. Я пойду к себе в номер и начну искать. — Глядя на Дортмундера, он добавил: — Это гениально, Джон. Вот, бери мой завтрак, а я побегу. Всем пока. — Он поднялся и ушел.

Дортмундер к этому моменту допил свой кофе и сок, съел одну коробочку хлопьев. Тини пододвинул тарелку Гилдерпоста к нему и сказал:

— Ты мало ешь, Диббл.

— Джон, — поправил его Дортмундер. Он посмотрел на не тронутые хашбрауны и яичницу. — А какого черта, — сказал он и накинулся на еду.

Официантка подошла через минуту и принесла еще кофе, независимо от того, хотели они его или нет. Она на мгновение остановилась возле Дортмундера и нахмурилась.

— Я же могла тебе это все принести, дорогуша, если бы попросил, — сказала она.

Дортмундер ткнул вилкой туда, где еще недавно сидел Гилдерпост.

— У него внезапно разыгралось расстройство желудка.

— О, это нелегко, дорогуша, — сказала официантка. — Уж поверь, я знаю. Вы его еще нескоро увидите.

* * *

На самом деле прошел час и пять минут, когда Гилдерпост вернулся. Он улыбался и хмурился одновременно, как будто он не был до конца уверен, что думать по поводу того, что нашел.

К этому времени все уже закончили завтракать и перед ними стояли только чашки с кофе, к которым они даже не осмеливались притрагиваться, потому что тогда придет официантка и нальет еще. Поэтому все отвлеклись от чашек с остывшим кофе и посмотрели на Гилдерпоста. Ирвин спросил первый:

— Ну что, Фицрой? Ты нашел?

— На самом деле, — сказал Гилдерпост, — у меня нет ни хороших, ни плохих новостей. Мои хорошие новости — это плохие новости. Да, я нашел ее. Но, нам никогда до нее не добраться, или до ее волос.

Дортмундер нахмурился.

— Почему? — спросил он.

— Потому что она потомок Турбуша, — ответил Гилдерпост. — И живет она в Турстеде.

Дортмундер и Келп переглянулись.

— Мне кажется, Фицрой только что что-то сказал, — непонимающе сказал Келп.

— Вы, наверное, никогда… — начал Гилдерпост, но тут пришла официантка и заболиво спросила:

— Как ты себя чувствуешь, дорогуша?

— Нормально, — ответил Гилдерпост, не понимая, о чем это она.

— Может принести тебе стакан молока, дорогуша?

— На самом деле, — сказал он, — я бы хотел хашбраун и яичницу малой прожарки. Я проголодался.

Она очень удивилась.

— Хашбрауны? Яичницу?

— И кофе. Спасибо, дорогая.

Она кивнула, забыв даже назвать его «дорогушей», и ушла.

Гилдерпост начал свою речь сначала:

— Вы, наверное, никогда не слышали про Рассела Турбуша.

— Никогда, — подтвердил Дортмундер.

— Так получилось, что мне пришлось кое-что разузнать про Рассела Турбуша несколько лет назад, — продолжил Гилдерпост, — когда мне посчастливилось иметь возможность продать несколько картин по приятно высокой цене, которые, скорее всего, принадлежали Турбушу, насколько было известно.

— Он художник, — подметил Дортмундер.

— Был художником, — поправил его Гилдерпост. — Он родился в 1901 и умер в 1972, он был одним из основных представителей школы реки Делавэр, портретистов и пейзажистов, расцвет которых пал на время между мировыми войнами. Он очень прославился и разбогател, путешествовал по Европе, рисуя портреты королевских семей, заработал много денег, разумно делал капиталовложения во времена Великой депрессии, и к моменту, когда началась Вторая мировая, а школа реки Делавэр стала никому ненужной старой шляпой, он был достаточно богат, чтобы перебраться в Турстед, особняк, который он спроектировал сам и построил в горах на севере Нью-Джерси, рядом с рекой Делавэр.

— И семья Муди имеет к нему какое-то отношение, — предположил Дортмундер.

— Рассел Турбуш женился на единственной сестре Бурвика Муди, Эллен, — продолжал свой рассказ Гилдерпост, Он достал из кармана листок из номера мотеля. На нем было впопыхах набросано генеалогическое древо. — Бурвик умер, не оставив наследников, поэтому все потомки должны быть по линии его сестры Эллен.

— Но они же есть, — снова предположил Дортмундер.