Плохие слова

Дело в том, что действие нашей истории происходит в том далеком году, когда мобильные телефоны, повсеместно и уважительно называемые тогда сотовыми, только начали появляться в обиходе, и для менеджеров младшего и среднего возраста были недоступным предметом роскоши. Сам Андрей Михайлович пока лишь готовился к покупке сотового телефона, раздумывая, взять ли обычную, похожую на небольшую фронтовую рацию, «нокию» или только что появившуюся модель «моторола-платинум», миниатюрную, размером не больше кирпича. «Нокия», несомненно, выглядела основательнее, стоила дешевле и имела хорошие отзывы. Зато «моторола» была последним писком модной крутизны, ее можно непринужденно держать одной рукой и говорить в элегантную откидную крышечку.

Дима выглянул в окно.

Седьмой этаж, геройства не надо. Лучше дождаться, когда кто-либо из ключеносцев, директор Паша или главный бухгалтер Фома, вернется домой, и потребовать их обратно. Пусть прокатятся, раз они такие идиоты. Где они сейчас, интересно?

И это действительно интересно!

Паша Валуев, например, только что обнаружил себя сидящим на стуле в отделении милиции. Паша изо всех сил напрягает ту неизвестную науке мышцу, которая фокусирует взгляд на предметах и не позволяет им, предметам, расплываться, двоиться и кружиться хороводом.

«Где я, — думает законопослушный и социально ответственный Паша. — Как я сюда попал? Неужели я совершил нарушение общественного порядка? Но какое?»

Паша делает еще несколько усилий и начинает различать перед собой краснолицего пепельноусого милицейского капитана.

— …Не преступник, не нарушитель паспортного режима, не алкаш, не бомж. Правильно? Просто нажрался, потому что Новый год. И что надо делать, если ты так нажрался? Правильно — брать тачку и ехать домой. А не лезть в метро, нарушая правила пользования…

Паша понимает, что речь идет о нем, и, рискуя потерять равновесие, крупно кивает всем телом.

Но это совсем другая история. Третьего числа Паша в красках расскажет ее друзьям, и все будут хохотать до упада и повторять: «Ну и ну! Бывает же такое! Чудеса, да и только!»

Мы же вернемся к Диме Скворцову.

Дима стоит перед серьезным шагом: он держит в руках телефонную трубку и собирается звонить девушке Ане, с которой они собирались вместе встречать Новый год.

Да и только ли Новый год? Конечно нет. Еще были планы поехать летом в Гурзуф, где у Ани есть дальние родственники с недорогим сарайчиком на сдачу, пойти на выставку в ЦДХ, там с восьмого по двадцать четвертое выставлено нечто совершенно необычайное, составить у знакомой астрологини совместный гороскоп и многое другое.

Но что сказать Ане сейчас? Как объяснить ту нелепую ситуацию, в которой оказался Дима? Задача не из простых.

Ничего не решив, Дима набирает номер.

— Анечка, здравствуй! — неестественно бодро, несколько даже игриво говорит он в трубку. — Я сейчас одну вещь тебе расскажу! Ты просто не поверишь…

«Одна вещь», рассказанная Димой, Ане категорически не понравилась.

Она назвала Диму, а заодно и всех его друзей алкоголиками и дураками. Еще Аня сказала, что в таком случае она поедет встречать Новый год к Звонаревым. И вообще, ей надо было сразу туда ехать, а не дожидаться, как дуре, некоторых безалаберных инфантильных болванов с салатом «Мимоза», шампанским и «Киевским» тортом в холодильнике.

— Аня, постой, — зовет Дима, но из трубки уже летят короткие гудки, полные незаслуженной женской обиды.

Аня, впрочем, через минуту перезванивает сама, чтобы еще раз сказать Диме, какой он болван. На самом деле она хочет убедиться в том, что он действительно сидит в офисе, а не где-нибудь в бильярдной или ночном клубе, до отказа заполненном недорого гастролирующими южными девицами.

Раздосадованный Дима звонит домой директору Паше Валуеву и главбуху Сергею Фомину по прозвищу Фома. Тон его разговора крайне отрывист, требование одно: незамедлительно позвонить в офис, как только сослуживцы перешагнут порог родного дома, это очень важно, да, кое-что случилось, нет, пусть сами звонят на работу. Но звонить пока некому.

Потому что Паша все еще сидит в отделении и ловит обрывки слов пепельноусого капитана, пытаясь составить из них картину произошедшего и неясные пока виды на свое будущее. А Фома?

Фома тоже далек от дома: он едет в автобусе, причем не в том, который ему нужен, а в совершенно противоположном. Свободного места для Фомы не нашлось, поэтому он буквально висит на поручне, болтаясь из стороны в сторону. Фома выглядит очень представительно. Утром он забегал в налоговую инспекцию, чтобы подарить участковой инспекторше большую коробку шоколадных конфет, и по этому случаю на нем темный в тонкую полоску двубортный костюм и яркий шелковый галстук. Но, увы, великолепный Фома пребывает сейчас в довольно растрепанном виде: полураспущенный галстук съехал набок, пиджак застегнут не на ту пуговицу, дубленка вольготно распахнута, а один ее карман подозрительно вывернут.