Плохие слова

Антоневич бегло оглядел гараж и остальное время посматривал на Бердянцева.

Профессор не спешил, в некоторые картины всматривался подолгу.

«Вроде бы ничего, — успокоился Сергей. — Нос не воротит».

— Не Матисс, конечно, — закинул удочку Антоневич.

— Не Матисс, — веско согласился профессор.

«Суки, зарежут Гришку, — снова затосковал Сергей. — Напрасно он этот балаган затеял».

— Гаражная живопись Капитанова, — осмелел Антоневич. — Может быть, здесь ей самое место, что скажете, Святослав Аполлонович? Искусство, так сказать, окончательно принадлежит народу, хе-хе…

— Я бы не стал торопиться с такими оценками.

«Молодец, Аполлоныч! — одобрил Сергей. — Свое дело знает!»

Антоневич замолк и, искоса поглядывая на профессора, стал черкать в блокноте.

Профессор поднял с пола римскую волчицу и поставил ее на более освещенное место. Темным пятном среди картин вылез волговский движок. Сергей смутился.

Рядом с волчицей профессор поставил девочку с мячом, потом глазастую красавицу и, наконец, змея.

«Змеиная морда! И сюда пролез!» — как старому приятелю, обрадовался Сергей.

Змей победоносно смотрел на Антоневича и по-свойски подмигнул Сергею.

Антоневич быстро строчил в блокноте.

— Благодарю вас, — церемонно поклонился профессор. — Пойдемте, Владимир Борисович. Отзыв я пришлю буквально на днях.

— Одну секунду, Святослав Аполлонович, — попросил Антоневич.

И обернулся к Сергею:

— Скажите, давно ли вы знакомы с Капитановым?

— Мы с ним вместе служили в армии. И потом лет пять часто виделись, пока он в Калуге жил. Это еще до Барнаула.

— Что бы вы могли рассказать о нем как о человеке? — спросил Антоневич. — Что-нибудь личное, интимное.

Сергей пожал плечами. Что им рассказать о Гришке? Как он выдрал ночью из подъездной двери лист оргалита и до утра рисовал на нем оранжевое маковое поле? Как пьяным хватал за ноги Татьяну? Как ради темной дубовой рамы для будущей картины притащил с помойки старое треснутое зеркало?

— Григорий — очень культурный и… интеллигентный человек, — насупившись, ответил Сергей.

— Ясно, — засмеялся Антоневич. — Идемте, Святослав Аполлонович.

— Статью мы, разумеется, о выставке напишем, верно? — уточнил профессор.

— Вы думаете? Мне казалось, про гараж будет забавнее, необычнее.

— Ну зачем же так опошлять?

Сергей проводил гостей к выходу и пригнал «Газель» обратно.

— Что это за народ к тебе ходит, Серега? — крикнул вечно пьяный сторож Никита. — Гараж, что ли, продаешь?

Сергей расставил картины на свои места. Надо позаниматься машиной, все равно день пропал. Поменять воздушный фильтр и в двух местах замазать ржавчину. Еще годик кормилица пробегает легко, а там пора менять, пока не начала сыпаться. Девяносто тысяч — пробег немалый. Через год будет сто тридцать.

В этот раз, кажется, получится взять новую.

— Сергей, большая воронка есть?

Незаметно подошел Степаныч, местный умелец-двигателист.

— Справа, полка над умывальником. Степаныч скрылся в гараже, и Сергей с запоздалой досадой махнул рукой.

Так и есть, Степаныч, с глазами по пятаку, пулей вылетает обратно.

— Серега! — сипит Степаныч. — Ты это что? Третьяковскую галерею бомбанул, что ли?

— Да нет, — как можно небрежнее сказал Сергей. — Художник знакомый оставил на хранение, ну я и развернул, просто так, для красоты.

— Ишь ты! — восхитился Степаныч и снова скрылся в гараже.

Эх, растреплет теперь всем подряд!

— Ну и рожи! — послышалось из гаража. — А змей-то, а, Серега! Змея видал? Чистая пьянь, вроде нашего Никитки. Вишь, яблоко бабе притащил, охмуряет.

Сергей усмехнулся. Все правильно, Степаныч, охмуряет. Как там? Искусство принадлежит народу?

— А вот эта, грудастенькая, ничего, — продолжал обзор Степаныч. — Такую можно и в спальне повесить, для поднятия тонуса. А волчище какой! Ух, страшон! Погоди-ка, это волчица! И пацаны с ней. Ага, понятно, Маугли. Слышь, Серега!

— Чего?

— Дай мне одну. А я тебе карбюратор бесплатно почищу, а? Тебе давно пора чистить. А то доездишься.

— Ты что, Степаныч, — оторвался от машины Сергей. — Это же музейные ценности. Они денег стоят. Да и не мои они.

Степаныч вылез наружу.

— И сколько они стоят?

— Я не знаю. Мне-то какое до этого дело. Много.

— А не страшно в гараже-то держать? Мало ли что.

— Да ладно! У меня тут машина стоит. Машину же они не стоят, верно? Но ты, Степаныч, не трепись. Ясно?

— Молчу, как жареная рыба. Воронку-то дай. Я там не нашел ничего.

Воронка почему-то оказалась в коробке с чистыми тряпками, рядом с сонной продавщицей бочкового кваса.

Запирая гараж, Сергей поставил машину на сигнализацию, чего никогда раньше не делал. «Если что, не попрут вместе с картинами», — была мысль.

А по дороге домой сделал крюк и купил в хозяйственном магазине хороший финский замок за четыреста пятьдесят рублей.

Вечером не вытерпел и между первым и вторым таймом сбегал и повесил новый замок на гараж.

— Слушайте меня. Гриша сказал, что мы можем взять себе одну картину. Вроде как за хранение.

— У нас есть одна, оранжевая, — удивилась Татьяна. — И еще маленькая с прошлого раза. Куда нам их вешать-то?

— Например, ребятам. А, шпана?

Олег равнодушно пожал плечами, а Леночка захлопала в ладоши.