Плохие вести от куклы

Рейгер прошел к небольшому, но мощному прожектору на палубе, присел и закурил. Даже со спины в нем чувствовались враждебность и напряжение, и Феннер решил его не трогать. Он спустился к Миллеру и устроился поудобнее.

– Когда вы заберете этих парней?

– Думаю, часов в десять.

Когда катер устремился в открытое море, резко похолодало, заморосил дождь. Ночь стояла безлунная, и видимость была скверная.

Феннер закурил. Миллер сказал:

– Если замерз, иди в машинное отделение: там теплее.

Феннер еще немного посидел с Миллером, потом отправился в машинное отделение. Он обратил внимание, что Рейгер все так же неподвижно сидит у прожектора.

Лодку покачивало, и Феннеру вдруг расхотелось курить. Негр молчал, лишь то и дело закатывал глаза, но не произносил ни слова.

Некоторое время спустя послышался крик Миллера, и Феннер поднялся к нему. Миллер показывал на перемежающийся свет вдалеке. Миллер сменил курс, и катер несся прямо по направлению света.

– Думаю, это наш человек, – сказал он.

Вдруг Рейгер включил прожектор и почти сразу же выключил.

Феннер услышал слабое жужжание аэроплана. Он улыбнулся в темноте. Миллер тоже услышал и крикнул Рейгеру:

– Самолет на подходе!

Рейгер встал и вгляделся в темноту над головой, потом торопливо выключил огни. Лодка неслась в полной темноте.

– Как же достала эта береговая охрана, – зло сказал Миллер.

Самолет продолжал гудеть, звук затих лишь через несколько минут. Рейгер снова посигналил прожектором, дав лучу на миг прорезать темноту. Тот, другой свет все мерцал, ближе и ближе.

Миллер протянул Феннеру фонарь:

– Давай, мы почти на месте.

Феннер взял фонарь и вылез из рубки. Он чувствовал, как лодка закачалась, когда Миллер сбавил ход.

Рейгер, стоявший ближе к носу, закричал: «Стой!» – и машины задребезжали и заглохли. Рейгер подошел к Феннеру, стараясь не упасть.

– Доставай пушку, – рявкнул он, – и смотри за ними. – (У него самого в руках был пистолет-автомат.) – Я передаю их тебе. Убедись, что они безоружны, и сдавай их Миллеру.

Они оба всмотрелись в непроглядную темноту. Вдруг Рейгер включил фонарик, услышав скрип уключин.

К ним, качаясь на волнах, двигалась маленькая шлюпка. Феннер видел в ней сбившихся в кучу четверых, и еще двое сидели на веслах. Потом Рейгер вырубил фонарь.

– Слушайте, не летит ли опять самолет, – бросил Рейгер Феннеру; потом, когда шлюпка мягко ударила бортом в борт катера, снова включил свет.

На борт взобрался тощий китаец.

– У меня тут четверо, – сказал он Рейгеру. – Остальных тоже привезу партиями по четыре.

– А что-то особенное?

– Конечно-конечно, в последней партии.

Рейгер сказал Феннеру:

– Ладно, начинаем.

Феннер отошел назад и стал ждать. Китайцы поднимались на борт. Рейгер пропускал их по одному, дожидаясь, пока Феннер передаст каждого Миллеру, который направлял их в переднюю каюту. Все китайцы были одеты одинаково – в тесные рубашки и штаны до колена. Они, словно овцы, вставали перед Феннером, который ощупывал их и сдавал Миллеру.

Подошли еще две лодки, и это заняло некоторое время. Тощий китаец, все это время стоявший по правую руку от Рейгера, сказал:

– Ладно, вроде все в порядке. Я вернусь за добавкой.

Рейгер спросил Миллера:

– Ты запер китаез?

Феннер различил в его голосе неуверенность.

– А то.

Феннер подумал: «Интересно, что там за добавка?» Он почувствовал внезапно возникшее напряжение между Рейгером и Миллером. Они ждали в темноте, прислушиваясь, не плывет ли снова шлюпка. Наконец послышался тихий плеск весел. Рейгер включил фонарь, протянул крюк и зацепил лодку.

На борт вскарабкался тощий китаец. Он протянул руки вниз, и гребец передал ему маленькую фигурку. Тот быстро поднял, и «добавка» оказалась на борту.

– Об этом не беспокойся, – сказал Рейгер Феннеру.

Феннер посветил фонарем и едва не присвистнул. Это была девочка. Так он и знал. Хорошенькая китаянка лет тринадцати-четырнадцати, сильно напуганная и продрогшая. На ней были такая же рубашка и штаны до колена.

Рейгер выругался и отобрал у него фонарь.

– Держись подальше, – сказал он сквозь зубы. – Миллер, убери ее.

Рейгер повернулся к китайцу, который передал ему завернутый в брезент сверток, затем перебрался в шлюпку и исчез в ночи.

Феннер сказал сквозь зубы:

– За такое, вообще-то, полагается большой срок.

– Да? Что, страшно стало? – сказал Рейгер.

– Мне надо было догадаться, что вы торгуете женщинами. Такое с рук не сойдет.

– А ты как думал? Эта девица стоит как десять китаез, и то если получится добыть. Так что, будь добр, заткнись.

Феннер больше ничего не сказал и отпустил Рейгера в рубку. Он задумался. Есть ли ответ на эту загадку? Они подобрали двенадцать китаез и девушку. Не на это ли пыталась намекнуть сестра Мэриан? Или просто совпадение? Он не знал.

Миллер заорал:

– Пошли назад, Рейгер, с меня хватит!

– Конечно, скажи негру: пора заводить машину.

Моторы заработали, и катер ожил. Феннер сел спиной к рубке, глядя в темноту. Он напряг слух, надеясь уловить звук патрульного катера, но ничего не видел и не слышал.

Вдруг Рейгер закричал:

– Росс, где тебя носит? Эй, Росс!

Феннер спрыгнул в рубку:

– Что такое? Темноты боишься?