Плохиш для хорошей девочки

Агата встала со стула и бросила очищенный картофель в раковину. Где похоронили её отца, она не знала, а потому не нашла ничего лучше, чем занять руки работой. Вымытые клубни легли на доску, и Агата принялась яростно кромсать их ножом. Вчера она решила, что во всем будет слушаться Алю и станет помогать ей по хозяйству. Аля, по-видимому, решила также, отчего и устроила сегодня урок готовки.

– Я постараюсь выяснить, где его могила, и мы сходим. Обещаю. – Аля улыбнулась и тоже встала к плите. – Тебе чем-то ещё помочь?

– Закончишь с картошкой. Сними пену с бульона. А дальше будем учиться включать стиральную машину и сортировать бельё.

Агата скинула в бульон кубики картофеля. Аля взялась за морковку. Доверить тёрку бывшей воспитаннице она пока побаивалась.

– Как Данил?

– Никак.

Закончив с пеной, Агата нарочито отвернулась к окну. Все социальные сети она проверила ещё вчера, сразу после ужина, пока Аля стелила ей на диване, но ничего не обнаружила. В её «чёрных» списках его больше не было. Данил удалил все свои страницы.

– Я схожу к нему вечером.

Аля кивнула. Агата пошла вслед за ней в ванную, а вечером действительно притопала к его дому. Нажала номер квартиры на домофоне и осеклась. Ответил ей прокуренный мужской голос.

«Может, Павлик?» – предположила она и спросила Данила. Прокуренный голос почему-то издал смешок. Агата нахмурилась и поднялась на этаж.

В квартире Никифоровых сменилась дверь. Из чёрной она стала светло-коричневой. Но на этом изменения не закончились. Вместе с дверью там сменились ещё и хозяева. Полгода назад Никифоровы продали квартиру и перебрались в другое место. Куда именно, ни новые жильцы, ни старые соседи по площадке не знали.

Домой к Але Агата возвращалась в расстроенных чувствах. Сначала социальные сети, теперь квартира. Жизнь наносила ей удар за ударом и подыгрывать не собиралась. Для связи с Данилом оставалась только клиника Алексея Николаевича, и Агата помчалась туда на следующий же день, буквально сбежав с занятий.

В последний раз в «Прозрении» она была два с половиной года назад, как раз перед турниром, на котором сломала лодыжку. Алексей Николаевич тогда впервые выписал ей контактные линзы. В тот день она больше часа крутилась перед зеркалом и никак не могла на себя наглядеться.

– Я бы хотела записаться на приём к Алексею Николаевичу. У него сегодня есть «окна»?

Строгого вида девушка с тщательно убранными в пучок волосами изменилась в лице.

– Алексей Николаевич не принимает. Он на больничном.

– А когда выйдет?

– Не знаю, но могу записать Вас к другому доктору. Все врачи нашей клиники высококвалифицированные…

Последнее слово Агата не услышала. Она медленно отошла от стола администратора и бухнулась на первый попавшийся стул. Разочарование от происходящего прожигало в ней дыру размером с ванную комнату. Агата специально не стала звонить, специально пришла в клинику сама. У Алексея Николаевича всегда было много клиентов. Он считался лучшим офтальмологом города, и она почти не надеялась попасть к нему в кабинет сегодня, но рассчитывала встретить в коридоре. Встретить и спросить про Данила.

Не срослось. Снова. И где искать Даню дальше, она не представляла. Можно было попробовать через друзей, но… Если бы она знала фамилию Коляна или Димасика. Пригорюнившись, Агата прислонила голову к стене. Оставался только один выход. Лера. От этой мысли её как огнём обожгло. Да она скорее умрёт, чем попросит эту сучку о помощи. Да и какова вероятность, что она скажет правду, а не захочет поиздеваться?

– Агата? – Голос сзади заставил её оглянуться. Между стойкой администратора и её стулом застыла женщина. Агата силилась определить цвет её волос, но никак не могла. Те были сплошь седыми, почти такими же, как у Али. Руки и шея стали дряблыми. Овал лица поплыл, некогда острый подбородок потерялся в складках кожи, а в уголках век и у губ образовались глубокие заломы. За те два года, что они не виделись, она постарела лет на десять. Прежними остались только серо-голубые глаза-океаны. Правда, в них теперь вместо задумчивости сквозила скорбь всего мира.

– Лариса Сергеевна… –  Агата вскочила.

– Ты на приём?

– Да, но мне сказали, что Алексей Николаевич на больничном, и я…

– Пойдём в кабинет. Не хочу говорить у всех на виду.

Они шли по длинному белому коридору мимо зелёных табличек с фамилиями врачей. Агата не успевала смотреть по сторонам. Лариса Сергеевна неслась вперёд, как метеор. Она была в элегантном брючном костюме и в каких-то кожаных тапочках, начисто лишённых каблуков. Некогда красивая спина стала сутулой, походка – нервной, и, ступая по белой плитке, мать Данила сначала сунулась не в ту дверь.

Перестановки в кабинете Алексея Николаевича не произошло. Он был по-прежнему светлым, просторным и с широким стеллажом во всю стену. Глядя на знакомый стол и кипы бумаг на полках, Агата почувствовала себя спокойнее. Лариса Сергеевна всегда хорошо к ней относилась. Лариса Сергеевна её любила. И она надеялась, что эта женщина поможет ей и сейчас.

– Как Вы? Как Павлик? Как Люсия?