Читаем Плохой парень ("Король экстази") (СИ) полностью

 «Мрато»  первое попавшееся заведение на пути непонятно куда. Неприметное с наружи заведеньице внутри напоминало музей современного искусства. Куски мозаики  покрывали пол,  свет походил на лазерные указки, точечно бьющие на психоделические картины, развешанные по стенам, бесформенные скульптуры из колючей, ржавой проволоки и  расплавленной пластмассы перемешанной с фрагментами дерева воняющего благовониями.  Короче, атмосферка 21 века. По минимуму никчемных удобств, максимум бурлящих под воздействием «веществ» чувств. Широченные упругие  топчаны лежаки для расслабленных посетителей укромно спрятались в полутьме под мерцающим светом флюро ламп. Чуть слышно играет техно.  Путникам приносят угощения,   туристов любят и почуют от души. Заказав микс трех разных сортов травы,  апельсиновый сок, завалился в самый дальний угол, под потолком болталось голубое пластмассовое сердце пробитое стрелой с коротким текстом: «Ты попал мужик». Оно кружилось почасовой стрелке, оперение стрелы  играло блестками. Бесхитростный заказ принесли быстро. Официант чье лицо я не разглядел, тощий юноша в желтом велико размерном  свитере  положил добротно скрученный джоинт, спички,  поставил стакан апельсинового сока на столик встроенный с боку койки.  Он пожелал приятного отдыха, показал на кнопку,  установленную  под крышку стола для вызова официанта, бесшумно удалился.

Я первым делом раскурил «косяк» травы. Затянулся глубоко до предела вдоха, подслащенный дымок мягко прополз через глотку, насытил объемно «кайфом»  легкие. На язык осел знакомый привкус шмали. Несколькими полноценными почтенными затяжками я прикончил «джоинт».  Потушив тлеющий окурок о пепельницу на тонкой ножке, торчащей из пола, похожей на  галлюциногенный гриб*, я прилег на лежак, раскинул по сторонам руки,  закрыл глаза. Тело быстро расслабилось, теплые успокаивающиеся течения понеслись по кровяным сосудам, повергая меня в глубочайшую отрешенность, границы восприятия мира прорвались, я взлетел…

--Смотри, здесь свободное место,--девичья русская речь прервала мой одиночный полет к линии горизонта  восходящего солнца.

Почувствовал, как кто-то сверху падает прямо мне на живот. Женский испуганный короткий визг влетевшей в ухо силой  вернул  меня в «Мрато». Распахнув глаза, оторвав голову от топчана,  я наткнулся на милую девушку,  испуганно разглядывавшую меня будто я инопланетянин.

--Кристина что с тобой?--послышался второй девичий голос из темноты.

--Все в порядке со мной, Оль, место занято,--Кристина привстала с твердым желанием уйти,-- я не разглядела.

--Простите, пожалуйста,--произнесла она на русском.

Представляю ее удивление, когда я на чистом русском, вежливо попросил их присоединиться к скромной мужской трапезе.

--Здесь места хватит всем. Оставайтесь девчат,-- попросил напористо я.

--Ну не знаю,--кокетливо засомневалась девушка, вглядываясь, чтобы получше разглядеть в темени хозяина гостеприимного предложения.

--Оль залазь,-- храбро скомандовала Кристина,--нас приглашают,--отбросила сомнения   девушка. Моя русская речь сыграла на пользу коммуникации со слабым полом.

Подруга торопливо закопошилась, снимая  туфли. Умело расправившись с обувью, она  юрко проползла к нам с Кристиной. Я без промедления нажал на секретную металлическую кнопку под столешницей. Спустя минуту подошел знакомый худой парень-официант.

--На ваш выбор,--авантюрно махнула  рукой  Кристина на принесенное меню «веществ».

Без экспериментов выписав стандарт, два «джоинта» с опробованным мной травяным наполнителем, пару волшебных гашишевых  кекса, три бутылки минеральной воды без газа, я отрекомендовал себя дамам.

--Антон.

--Кристина,--услышал уже знакомое имя, --это моя подруга Оля.

--Очень приятно,--присела справа от меня Ольга. Кристина разместилась слева.

Официант разложил принесенный набор перед нами на столике, откланялся, пожелав хорошего отдыха в «Мрато».

--Ну, погнали девчата, -- водушевляюще призвал я, активно разламывая свежайшие кексы и  разливая воду по стаканам.

--Пожалуйста, угощайтесь,-- предложил выпечку.

--Ой, ребят,  боюсь,- пугливо засопротивлялась Ольга,-- никогда не пробовала наркотики.

--В жизни нужно испытать все,--Кристина уверенно взяла кусок угощения и отправила в рот. Я подал стакан воды запить выпечку. Девушка сделала пару глотков, передала сосуд подруге. Ольга вдохновилась решительностью Кристины,  надкусила кекса, распробовав вкус, скушала остальной кусок. Мы сидели в позах лотоса, молча, доедали сдобный хлеб с изюмом и гашишем, запивая водичкой.

--Вы первый раз в Амстердаме?— нарушил тишину трапезы я.

--Ага,--подтвердила довольная Кристина,--вчера прилетели. Решили зайти в кофешоп, попробовать наркотики,-- смущенно хихикнула  она.

--А, вы на отдыхе?--подключилась к нашему словесному трепу Ольга.

--Можно  ты.  Я не такой старый,--усмехнулся я. --Только сегодня прилетел в Амстердам. Планирую прокатить по матушке Европе.

--Здорово,-- восхитилась Кристина,--это моя мечта путешествие по Старому Свету.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза