Плохой парень ("Король экстази") (СИ)

Помешивая чайной ложечкой мед в стеклянной, прозрачной чашке, перебираю редкие памятные счастливые фрагменты собственной жизни, когда криминальное дело отпускало меня к песчаным берегам синего моря, оставляло на несколько дней наедине с живой природой  без людей, денег, жизненных понятий и законов. Я  дышал  соленым свежим морским  воздухом,  лежал на теплом, мелком песке под прозрачным, бездонным  небом. Ежедневно  провожал алый закат и встречал появление светила над горизонтом, сидя на чертовом стуле отвесной скалы, стены которой уходили вертикально в водную глубь.   Босиком ступал по черной, сырой земле, касался бархатистых листьев вековых деревьев. Слушал пение диковинных птиц, умывался холодной дождевой водой, стекавшей тонкими струями с крыши построенного из подручных материалов мной шалаша.  Я под любым предлогом оттягивал отъезд, ночь, день, ночь, меня искали компаньоны,  обзванивая знакомых, обязывали купленных ими милицейских исчеек достать меня из под земли. Надеялся, что партнеры совсем  забудут, полностью вычеркнут меня  из модели криминального бизнеса. Возвращаться обратно не хотел, отбрыкивался руками и ногами, отчаянно сопротивлялся. Партнеры словно демоны принуждали или уговаривали воротиться.  Прокрученный стиральной машинкой, прополосщенный и отжатый, без сил, изможденный я сдавался на милость победителя, князю тьмы, бесу, я брал груз «экстази» и тащил.

Горячий чай обжигает небо рта, приводит меня в чувства, выталкивает приятные думы на реальную действительность.  Здесь и сейчас самолет выпускает шасси заходит на посадку. Проводник поезда  просит приготовить паспорта для прохождения таможенного контроля.  Мой автомобиль встает в хвост длинной очереди из большегрузов дальнобойщиков на государственной границе.  Мандраж  учащает сердцебиение, ощущения сдавленности в горле и тягостная тошнота, страх  сковывает  в мертвое оцепенение конечности. Я незаметно провожу взглядом по пассажирам, охринеть, они нагло пялятся* и тычут пальцем на меня, хором бормоча:

--Наркокурьер, дилер, он, он, он!--громкость плавно прибавляется. --Нужно задержать, арестовать бандита.

Они поднимаются с посадочных мест и словно зомби шагают в развалку ко мне, словесно чеканя : --Ты теперь наш, наш, наш!!!!

Я теряю самоконтроль, струя воздуха вырывается из легких, заставляет криком колебаться  голосовые связки,  инстинктивно прикусываю губу до крови.   Зажатые зубами нервные окончания стреляет сигналом острой боли в мозг, тот дает отбой резонаторам, вопль умирает не родившись. Ужас отступает, волоча за собой шлейф холодной испарины по спине.  Мишень сознания поражена в яблочко, я реанимируюсь, помаленьку прихожу в себя. Пристегнутые ремнями безопасности пассажиры спокойно застыли сиденьями, самолет выруливает взлетно-посадочной полосой аэродрома. Я опрокидываюсь спиной на кресло и закрываю глаза, нужно собраться мыслями, сосредоточиться, у меня в распоряжении несколько минут до черты таможенного досмотра пассажиров и багажа.

Я припоминаю свои первые вояжи за «Е». Студент, штудирующий иностранные языки по программе обмена учащихся между вузами двух  стран. С черным, пластмассовым  тубусом для бумаг, пустота двойных стенок которого плотно наполнялась препаратом, я проходил  государственные границы как нож по сливочному маслу, не переживая страх, только легкое волнение спортсмена перед стартом. Полиция игнорировала студента-ботаника с футляром на плече, я не попадал в поле зрение стражей порядка, прокатавшись Европами год без особых затруднений. Криминальный бизнес не вызывал опасений, боязнь быть пойманным не терроризировала психику, не повергала  в лихорадочный трепет эмоции, тревога  не подступала ко мне на пушечный выстрел. Лютый страх затаился глухим местом моего заболевающего сознания, копил силы год за годом для главного сражения. Дурные чувства внутри меня сплотились повстанческой армией дисциплинированной, вооруженной пережитыми страданием, печалью, отчаянием. Отрицательные эмоции готовы к панической атаке  на почти сломленную мою психику. Я оказался застигнутый врасплох, овечкой щиплющей травку на лужайке перед голодным зубастым волком. Хищник, чувство острого страха,  выдуманный призрак следящий  из кустов неподалеку подползал близко, но не трогал меня до поры. Ноги слабели, я вставал на колени от тени накрывавшей меня грозящей опасностью. Я рассчитывал, что страх  попугает для острастки и исчезнет навсегда, оставив рассудок в относительном покое.