Плохой Ромео (ЛП)

Мой желудок скручивается в трубочку со смесью чувства тошноты и неразумного предвкушения. От этого мне хочется срыгнуть весь свой обед.

Марко говорит негромко, но я слышу каждое его слово.

— Сара пришла сюда, чтобы выяснить с глазу на глаз, почему ты ее отталкиваешь. Ее мать рассказала тебе, что ее дочь не та провинциальная девочка, которой ты думал она является, и в процессе, у тебя появляется чувство, словно ты никогда не будешь достаточно хорош для нее. В глубине души ты всегда знал, что все было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, и сейчас все твои сомнения подтвердились.

Итан кивает и сосредоточенно хмурится. Его руки скрещены поверх груди. Оборонительная поза.

Он косится на меня, потом смотрит обратно на Марко с каменным выражением лица.

Я перестаю кусать кутикулу. Мне надо закурить, но на это нет времени.

— Я хочу чувствовать, что ты думаешь, что ей будет лучше без тебя, но эта мысль тебя убивает. Понимаешь?

Он кивает и постукивает ногой по полу.

Нервничает.

Отлично.

— Кэсси?

Моя очередь.

Марко подходит ко мне и обнимает за плечи.

— Поведение Сэма ставит тебя в тупик. Ты любишь его, и тебе плевать, насколько разное у вас прошлое. Он готов все перечеркнуть, но ты хочешь, чтобы он боролся. Ясно?

Я киваю. Голова идет кругом. Мне нужно присесть.

— Именно в этот момент мы чувствуем твое отчаяние. Вы не виделись несколько дней. Все чего ты хочешь, это, чтобы он остался, понимаешь?

— Да. Конечно.

Мой голос звучит увереннее, чем я себя чувствую. Он доверяет мне эту работу. Я не хочу потерять его доверие.

— У вас несколько минут на подготовку, а потом мы начнем сцену с появления Сары.

На подготовку? Как, черт побери, можно к такому подготовиться? Почувствовать эти невероятно личностные переживания? Поцеловать его?

Я принимаюсь расхаживать по залу. Мне нужно найти мою героиню, потому что она является моим барьером между фантазией и реальностью. Но я чувствую только себя. Свою боль. Замешательство.

Я закрываю глаза и дышу. Делаю длинные, размеренные вдохи через нос и выдыхаю через рот. Пытаюсь представить себе белую простыню на бельевой веревке, развевающуюся на ветру. Так я сосредотачиваюсь.

Но сегодня у меня ничего не получается. Изображение размытое и переменчивое, как телеканал, который не получается настроить.

Мои глаза закрыты, когда я слышу приближающиеся шаги. Потом меня опаляет теплом, и я понимаю, что он смотрит на меня в упор.

— Что? — спрашиваю я, все также с закрытыми глазами. Я пытаюсь удержать в воображении фокус, но он мерцает как мираж.

— Хочешь что-нибудь обсудить?

— Вообще-то, да. У меня появляется странное ощущение жжения всякий раз, когда я писаю. Что это значит?

Я дышу ровно.

Он вздыхает.

— Я имел в виду сцену.

— Я знаю, что ты имел в виду.

— Конечно, знаешь.

— Давай просто разделаемся с этим и посмотрим, что произойдет.

Если я до сих пор не выбежала с визгом из зала, то я справлюсь и с этим.

— Ты в этом уверена?

Я еще никогда в жизни не была настолько в чем-то не уверена.

Открываю глаза.

— Ладно. О чем ты хочешь поговорить?

Он засовывает руки в карманы.

— И с чего мне, блин, начать?

Я жду. Я знаю, он раздумывает, потому что у него вид такой, будто его терзает боль. Некоторые вещи никогда не меняются.

— Кэсси, тебе не кажется полнейшим безумием, что мы так и не поговорили обо всем, что стряслось между нами, и всего через несколько минут я поцелую тебя?

— Нет, ты не поцелуешь меня, — говорю я.

— Поцелую. Это есть в сценарии.

— Я имею в виду, тупица, что это Сэм поцелует Сару. Мы будем где-то в другом месте, так ведь?

Он делает шаг вперед, и я сопротивляюсь рвению отступить назад. Я больше не буду этого делать.

Жар его тела прожигает меня сквозь одежду. Я не хочу смотреть ему в глаза, но он не оставляет мне выбора.

— Мы оба знаем, что это так не работает, — говорит он так тихо, что его слышу только я. — Как бы сильно мы не стремились полностью отдаться эмоциям наших героев, это не отменит того, что именно мои руки будут тебя обнимать, и мои губы будут к тебе прикасаться. И теперь, я чувствую себя довольно странно, принимая во внимание весь наш багаж, которым можно заполнить гребаный универмаг, но, если тебе все нипочем, и ты не хочешь ничего обсуждать, давай сделаем это и посмотрим, что из этого выйдет.

Его способность заставить меня вскипеть гневом за тридцать секунд поразительна. Он хочет поговорить сейчас, потому что ему видите ли удобно?

Единственное, что у него получается хуже, чем принимать решения касательно отношений, это умение выбирать время.

— У тебя было три года, чтобы поговорить, — говорю я. — Но единственный раз, когда ты связался со мной, был тогда, когда ты был пьян и не мог связать и двух слов.

— Неправда. Е-мейлы…

— Были полны манипуляций и жалких попыток заставить меня бегать за тобой… снова. В них была только неопределенность и жалость к себе, и ты даже ни разу не извинился, заносчивый ублюдок.

— Все в порядке? — кричит нам Марко. Мы приклеиваем фальшивые улыбки на лица и киваем.

— Все нормально, — говорит Холт натянутым голосом. — Просто прорабатываем несколько идей.

— Отлично. Тогда за работу.