Плохой Ромео (ЛП)

— Святой отец, пожатье рук законно. Пожатье рук – естественный привет. Паломники святыням бьют поклоны, прикладываться… надобности нет.

Я смыкаю наши ладони вместе, мой голос лёгок, но ритм сбивчив. Я не могу ясно мыслить. Он стоит так близко, что я ощущаю, исходящий от него запах мыла и одеколона. Его дыхание испускает сладкий аромат шоколада.

Я ощущаю его каждой частичкой своего тела, мои руки дрожат.

Он приподнимает свою другую руку, чтобы накрыть мою, и потом ласкает ее. Мягкий шелест касания кожи о кожу – это самое интимное, что я когда-либо испытывала. Напряженный ток, что струится в наших руках, мерцает в моей крови.

Должно быть, на него это тоже влияет, потому что голос его становится низким и тихим.

— Однако губы нам даны на что-то?

Я чувствую вибрацию его голоса напротив моего лица.

— Святой отец, — отвечаю я, пока ласкающими движениями он сплетает наши пальца вместе, поглаживая мягкую кожу между ними и вызывая во мне дрожь, — молитвы воссылать.

— Так вот молитва: — говорит он, снова сосредотачиваясь на моих губах, — дайте им работу. Склоните слух ко мне, святая мать.

Сила его энергии наполняет меня до отказа. Мне едва хватает воздуха, чтобы продолжать говорить.

— Я слух склоню, — шепчу я, — но двигаться не стану.

— Не надо наклоняться, — бормочет он, подаваясь ближе, — сам достану.

Я задерживаю дыхание, когда его губы опускаются ниже, замирая прямо над моими – так далеко от того, где я хочу, чтобы они были. Я уже было собираюсь закрыть глаза и насладиться моментом, как он останавливается. Моргает и качает головой. Его хватка на моих руках усиливается.

Итан, нет.

Он зажмуривает глаза и издает раздражённый, сдавленный стон.

— Мистер Холт? — зовет Эрика из зала. — Самое время поцеловать ее. Какие-то проблемы?

Он отпускает мои руки и отступает назад. Страх, который он так сильно старался подавить, вырывается на свободу. Отражается на его лице, и мышцы его напрягаются.

— Я же говорил, что не смогу, — говорит он, напряженным от паники голосом. — Я говорил вам обеим.

— Мистер Холт?

Он качает головой и засовывает руки в карманы. Сутулит плечи.

— Какого хрена меня никто никогда не слушает?

Он кидается за боковые декорации, и оклики Эрики не останавливают его.

Я собираюсь было пойти за ним, но Эрика жестом просит меня подождать.

— Кэсси, — говорит она, поднимаясь ко мне на сцену. — будь осторожна с ним. Он явно ассоциирует эмоциональную близость с болезненными последствиями, и это возможно основная причина его внутренних проблем. У меня нет сомнений, что он может сыграть эту роль, но его нужно убедить. На самом деле, ты единственная, кто может ему помочь.

— Не уверена в этом. Наша обычная форма общения – это постоянные крики друг на друга.

Она улыбается.

— А ты не заметила, что ты единственный человек из всей группы, с кем он хоть как-то контактирует? Он едва ли разговаривает с кем-либо еще.

Я чувствую вину за то, что не осознавала, насколько одинок Холт. Во время обеденного перерыва он исчезает, когда я сижу с Коннором и Мирандой. После занятий, когда все перед уходом болтают, он первый, кто выходит за дверь.

Один.

Я думала, что он просто избегает меня, но возможно он избегает всех.

— Я поговорю с ним, — говорю я.

Она улыбается.

— Порой человек воздвигает вокруг себя стены не только, чтобы отгородиться от людей, но, и чтобы понять, кому важно их разрушить. Понимаешь?

Я киваю и ухожу со сцены. По мере того как я углубляюсь в закулисную тьму, я различаю звук скрежета и устремляюсь на него.

— Холт?

Я нахожу его в одной из гримерных, сгорбившимся на стуле с головой в руках. Огоньки, что отражаются в зеркале позади него, окружают его голову словно нимб.

Я переступаю через порог. Он выглядит таким несчастным, что мне хочется заверить его, что все будет в порядке, но я не знаю с чего начать.

— Просто дай мне уйти, — говорит он, не глядя на меня. — Тебе нужен кто-то другой. Не я.

— Я не хочу никого другого, — говорю я, подходя к нему. — Я просто думаю, что, если ты доверишься себе и мне, мы сможем создать нечто поистине потрясающее.

— Тейлор… — Он вскакивает со стула и подходит к окну. — Я знаю свои возможности, и это мой предел.

— Просто попытайся, — убеждаю я, вставая позади него. — Это все, о чем я прошу. Я знаю, подобные вещи даются тебе нелегко, но не отказывайся от роли, даже не попробовав.

— Какой смысл пытаться, когда я знаю, чем все обернется? Я провалюсь и потяну тебя за собой. Будет лучше, если мы закончим сейчас, пока еще есть время подобрать на эту роль кого-то другого.

— Уже слишком поздно, — говорю я, наблюдая, как его плечные мышцы напрягаются под футболкой, и у меня возникает желание погладить их. — Знаю, на днях я сказала, что не хочу, чтобы ты был моим Ромео, но я была неправа. Им должен быть ты. Я не представляю никого другого в этой роли.

Он кладет руки на подоконник, и его плечи никнут, когда он опускает голову.

— Тебе обязательно нести дерьмо вроде этого?

— Вроде чего?

— Мелочи, из-за которых ты начинаешь мне нравиться. Это чертовски бесит.

Не в силах больше сдерживать себя, я кладу руку между его лопаток и нежно глажу.