Площадь Согласия

Видимо, до последнего он надеялся, что это не так: в один момент как-то обмяк и пошатнулся, будто от удара. В ту же секунду Тамаре захотелось спрыгнуть с кровати, броситься ему на шею, признаться, что никакого аборта не было…

— Тогда… Как… как ты могла? — хрипло выдавил он из себя.

— А у меня был выбор? — неожиданно взяла верх гордость. — Что же мне оставалось делать? Лидина беременность, ее высокопоставленные родители, твое окончание института и диплом, который тебе так нужен! Ты даже заявление в ЗАГС подал… Как ты мог?

— Когда ты узнала о беременности? — спросил он, стиснув зубы.

— В тот день, когда ты хотел пойти вместе со мной в поликлинику. Я искала тебя в институте, но ты исчез. Пошла к врачу, проревела всю обратную дорогу… Долго ждала тебя в твоей комнате… Надеялась, глупая, что утешишь, может, замуж позовешь… — напомнила о себе обида. — Я же не знала, что в это время ты знакомишься с родственниками своей невесты. А наутро меня вызвал к себе декан и по-отечески сообщил, что ты женишься на другой. Дело это решенное, так что я не должна никому мешать. Ну, что ты еще хочешь узнать?

— Почему ты мне ничего не сказала? — едва не простонал Леша.

— А зачем? Поставить тебя перед выбором: я или Лида вместе с дипломом?.. Я считала, ты и без этого должен решить, кто для тебя важнее… И ты решил, но при этом не оставил выбора мне… И если бы не…

— Как ты могла?! — вдруг перебил ее Алексей. — Как ты могла так поступить? Ведь этот ребенок мог изменить все, неужели ты не понимаешь?!

— А я сама, без ребенка, для тебя ничего не значу? — снова включилась в разговор гордость. — Или я лишь приложение, этакое достаточное условие для счастья? Только я хочу быть еще и необходимым условием, которым не размениваются! — с надрывом заключила Тамара.

В комнате наступила тишина.

— …Я только сейчас все понял, — поднял голову Алексей. В его измученном взгляде читалась тупая боль. — Ты никогда меня не любила… Ты вообще не способна любить… Я, я, я! Сухой математический расчет: ты хочешь быть необходимым и достаточным условием, но при этом ничего не давать взамен. Но так не бывает!

— Как же это удобно — перекладывать с больной головы на здоровую! А ты не заметил, как ловко тебя поймала в свои сети другая? Слепец!

— Зато я знаю, что она меня любит! Я видел, как она страдала в больнице, когда потеряла ребенка!

— И ты уверен, что она была беременна? И ты до сих пор веришь, что она была непричастна к пропаже моих писем? А ты задумался, откуда она узнала о моей беременности? Ради достижения цели конкурентов убирают с дороги, не правда ли? Крадут письма, шантажируют в деканате, выдумывают беременность, отслеживают и ловят соперницу на ошибке… Лида никогда не была беременна!

— Не смей! Не смей, слышишь?! — поднявшись с места угрожающе прорычал Алексей. — И знаешь почему? Все это напоминает подлую попытку вымазать грязью другого и обелить себя. Я больше не верю ни единому твоему слову… Я никогда тебе этого не прощу! — взялся он за дверную ручку.

— А ведь вчера ты уверял, что со временем прощается и не такое, — напомнила Тамара.

Ответа не последовало. Зато от грохота хлопнувшей двери, казалось, содрогнулся весь шестой этаж.

«Вот и поговорили… — тупо посмотрела Тамара на место, где над дверью откололся кусок штукатурки и, свалившись на пол, раскрошился на мелкие кусочки. — Вот и все…»

— …Что же ты, подружка, наделала? — смотрела Инна на Тамару полными слез глазами. — Ведь это не Лида тебе жизнь сломала и даже не Алексей: твоя гордыня ее разрушила, неужели ты не поняла до сих пор?

— А кто тебе сказал, что у меня сломанная жизнь? Погнули, конечно, покорежили, но ведь выжила! И даже крепче стала! Double espresso, please, — поймав выжидающий взгляд бармена, попросила она. — Ложиться спать, как я понимаю, уже бессмысленно. Подремлю в самолетах.

Достав очередную сигарету, Тамара прикурила, выпустила вверх струю дыма и продолжила:

— Последний разговор с Алексеем поставил в наших отношениях убедительную точку. А ведь я ему едва не открылась… Подумать страшно: потом всю жизнь мучилась бы сомнением — я или ребенок сыграли решающую роль? Или второй вариант, еще хуже: ведь, не будь тети Ани, я скорее всего сделала бы аборт. Об этом узнала бы Лида, от нее — Алексей. И совершенно справедливо запрезирал бы меня и возненавидел, а я, потеряв любовь и ребенка, превратилась бы в подобие своей матери: замужество, потому что время поджимало, рождение детей от нелюбимого человека… Так что у меня есть все основания себя уважать. С любовью, конечно, не вышло, но за все надо платить, — печально улыбнулась она. — И потом, какие наши годы?

— Если бы я тогда догадалась! — едва не простонала Инна и промокнула глаза салфеткой. — Прости меня, пожалуйста, — коснулась она плеча подруги. — Я была настолько занята своей беременностью…