Площадь

Выпив водку до конца и обсудив с электриком все проблемы, он поднимается из подвала ему известным хозяйственным лифтом, выходит в маленький черный дворик, где его никто не ждет, и, обогнув угол, оказывается на хмурой прохладной улице с нависающими облаками – а там, по обыкновению, чуть дальше второго парадного его ждет большой черный автомобиль Первого Заместителя. Он направляется к нему и, отсекая даже стремление приблизиться двух-трех наивных посетителей и просителей ( и не в картине ли “Июль” они все живут, интересно?), оказывается в машине, дверь которой закрывается, как бесшумные врата. Черный космический цвет и совершенные до жути формы отъезжают в несколько движений с незнакомым смертному звуком. Очнувшись в машине от услады общения с электриком, Первый Заместитель, затуманенный и травмированный парами водки, вспоминает, что ему совершенно некуда ехать. Водитель это прекрасно понимает, и они едут, и едут, и едут.

В это время на вахту заступает сменный редактор.

– Что Вы на сегодня приготовили? – задает неожиданный, как всегда, вопрос, сменный редактор.

– Твою смерть, подлец!!! – отвечает репродуктор на стене, потому что редактор, как-то вот так – один в этой огромной редакции. Все придут еще только минут через двадцать. Сменный редактор только вчера заступил на должность редактора вообще и мертв от волнения. Вот он и репетирует. Пьеса, передаваемая бездарно по репродуктору, внушает ему своим шуршащим фоном и поскребыванием по бумаге изнутри, что у него ничего не получится. Не то, что сегодня. Никогда не получится. Ничего не получится. Никогда.

– Боже, что ты наделала!! – кричит потихоньку репродуктор.

Репродуктор тихо скандалит.

… Сменный редактор уже час, как подписывает всякие бумаги. Вокруг кипит понемногу ночная жизнь, бегают и хлопают иногда, правда, в два раза меньше, чем днем.

Ряд кабинетов закрыт.

В приемной Первого Заместителя, размером с посадочную площадку для вертолета, дежурит референт, но другой, а не тот, который дурил режиссершу. Режиссерша, просмотрев в прокуренной, слегка роскошной грязной квартире отснятый материал, дымит и предается греху, а именно – пытается кому-то что-то объяснять. Тот, по счастью, знает, что она его завтра подведет. К несчастью, ему больше некуда деваться.

Референт, дежурящий в приемной, смотрит в огромные окна, и с подступающим, как говорят, страхом замечает, что в городе ничего, в общем-то, и нет, и не горит… разве что два-три окна, а над городом в целом веют злобные враждебные вихри. Ночь, вообще, и небо черно-молочное, с просветами трупного синего цвета. Неожиданно референт ощущает, что он никогда никому не был нужен – ну да, это дело традиционное для литературы и издательского дела, и тем плоше – ничего-то уже не исправишь… да и что исправлять-то?..

Финалом чего становится поворот с днем никогда не слышным звуком массивной ручки в переднюю часть двойной двери кабинета Первого Заместителя. Секунда течет, ручка проворачивается, и впечатление такое, что невидимка пытается проникнуть внутрь. Шоком наполняется каждая клетка референта и еще страшнее, что дверь открывается вдруг наружу, и на пороге появляется Первый Заместитель Главного Редактора. Он в черно-синем костюме. Глаза его зияют.

– А… – только и говорит референт.

– Располагайтесь и налейте слегка виски – произносит Первый Заместитель. – Я расскажу Вам про кафе “ Олень”. Сейчас Вы поймете, почему вообще всё не так.

Кто-то снаружи набирает код на секретке, отодвигается дверь поменьше, сбоку, и в приемную, слегка пыхтя, всовывается маленький человечек в курьерской форме.

– От Нее… – говорит он. – Она сказала, что это все-таки Ухус. И еще она говорит, что ничего, пускай!..

Человечек лыс, в красном пиджаке и шапочке.

– Готовьте распоряжение… – веско говорит Первый Заместитель. – Держите все на контроле. О малейших изменениях сообщайте сразу мне. Вы ведь ( референту) понимаете, чем теперь все это обернется.

– Как?.. – почему-то спрашивает референт, не понимая, на этом ли он свете.