Плоть и кровь

На третий день Робин так и не позвонила, и я попытался вытянуть себя из болота бездействия, занявшись чем-нибудь полезным.

Найти Агнес Игер оказалось просто.

Оливия Брикерман, моя подруга и бывшая руководительница педиатрической больницы Западного округа, а ныне профессор в одном из университетов Лос-Анджелеса, располагала полной базой данных частных и социальных страховок. Она отыскала Агнес ровно за тридцать секунд.

— И после этого утверждают, что мы живем в век защиты информации о частной жизни, — прокомментировала она. — Всегда носи чистое нижнее белье, Алекс. Игер, Агнес Мейвис, возраст — пятьдесят один год… Похоже, она действительно провела некоторое время в районной больнице. Судя по кодам чеков, у нее проверили все, что только можно: эндокринология, кардиология, легкие, психологическая консультация, правда, короткая — всего четыре сеанса. Затем ее перевели в реабилитационную палату в «Каса де лос амигос» на месяц, потом отправили долечиваться в «Сладкую гавань». Звучит как название детской книжки. Вот и все, что у меня есть. Последний счет — тринадцать месяцев назад.

Она продиктовала мне телефон больницы, потом спросила:

— Как наша Робин Великолепная?

— Потрясающе.

— А ты?

— Тоже.

— Правда?

— Что, по мне не видно?

— Доктор встает в защитную стойку, — сказала она весело. — Ты, наверное, подзабыл, друг мой, однако до того, как стать важным ученым, я занималась тем же, чем и ты. И сейчас мое среднее ухо подсказывает, что ты не улыбаешься.

— Ладно, теперь улыбаюсь. — Я с трудом растянул губы в нужную позицию. — Так лучше?

— Внешне, но не внутренне. У тебя правда все в порядке?

— У меня все отлично. А как ты?

— Меняешь тему разговора? Думаешь, я не заслуживаю более серьезного метода сопротивления? У меня все превосходно. Все, что говорят о климаксе, — правда. И даже еще хуже. Однако мое хорошее настроение, думаю, не вызывает сомнений. В отличие от некоторых у меня нет унылых ноток в голосе.

— Просто не высыпаюсь.

— А при чем здесь Агнес Мейвис Игер?

— Это длинная история.

— Надо как-нибудь пообедать вместе, а то уже давно не выбирались. Тогда ты будешь рассказывать мне свои длинные истории, а я — изображать твою внимательную маму.

— Договорились, Лив.

— Да, да, да. Я тем временем не буду есть. Чтобы, когда ты позвонишь и пригласишь меня, мой рот был свободен.

При помощи телефонного звонка в больницу «Сладкая гавань» и некоторой безобидной лжи я узнал, что Агнес Игер выписалась три месяца назад. Оставила адрес: отель «Времена года» в районе Дохини. В отделе кадров отеля подтвердили, что миссис Игер убирается в номерах в утреннюю смену: с восьми утра до трех дня.

Она снова работает, значит, ей лучше. По крайней мере физически.

Опять вернулась в Лос-Анджелес, стало быть, еще не потеряла надежды.

В 14.15 я подъехал к «Временам года», дал швейцару десятку и попросил держать «севилью» недалеко от выхода. Мне только недавно ее помыли и отполировали, и швейцар улыбнулся, видимо, решив, что перед ним что-то среднее между «бентли-арнаж» и «феррари-тестаросса».

Холл изобиловал серьезными худыми существами в черном. Я прошел мимо них к внутреннему телефону и позвонил в администрацию. Как только ответил старший по смене, я заговорил быстро и туманно. Сказал, что мне необходимо связаться с миссис Игер по важному семейному делу.

— Это срочно, сэр?

— Трудно сказать. Мне нужно всего несколько минут.

— Подождите.

Некоторое время спустя в трубке ответил слабый, немного свистящий голос:

— Да?

— Миссис Игер, меня зовут Алекс Делавэр. Я психолог, работающий с полицией, и я поднял дело Шоны. Но я только начал, и мне пока нечего вам сообщить. Не могли бы мы побеседовать?

— Психолог? Вы проводите какие-то исследования?

— Нет, мэм. Я консультирую полицию, пытаюсь ответить на некоторые вопросы. Знаю, прошло много времени…

— Я люблю психологов. Одна женщина-психолог мне очень помогла. Я болела, все думали, что я… Где вы, сэр?

— Внизу, в холле.

— Здесь? Хорошо, я освобожусь через несколько минут. Давайте встретимся в проезде Бертон, у служебного входа.

К тому времени когда я обошел здание, она уже была там. Маленькая, худая, седоволосая женщина в розовой униформе горничной. Жесткие волосы коротко острижены, прямоугольные очки в стальной оправе. Алая, только что нанесенная помада на обветренных губах, на щеках — румяна. С высокой талией и плоской грудью миссис Игер выглядела на десять лет старше своих пятидесяти с небольшим.

— Огромное вам спасибо, доктор… Делаваль?

— Делавэр. Боюсь, я не могу обещать…

— Обещания для меня уже давно ничего не значат. Моя машина в нескольких кварталах отсюда, вы не против прогуляться?

— Вовсе нет.

— Сегодня вроде неплохой день. По крайней мере в смысле погоды.

Мы пошли по Бертону на восток, и она снова поблагодарила меня за возобновление расследования по делу Шоны. Я попытался возразить, но она и слушать не хотела. Рассказала, что полиция никогда не уделяла этому делу должного внимания.

— И тот детектив, которого они назначили, Рили, пальцем о палец не ударил. Хоть и нехорошо так говорить об умерших.

— Он умер?