Пловцы

Вы, возможно, думаете: «У меня ее нет» (она у вас есть). Или: я отлично справилась с тестом (вы справились ужасно). Или: мой муж заедет за мной завтра (он солгал). Или: мне нужно успеть на следующий автобус в город (остановка фальшивая, автобуса не существует). Или: как это произошло? (Медленно, в течение десятилетий или – Алан, комната 19, столкновение машины с поездом при попытке проскочить на красный – быстро, в одно мгновение.) Или: так, я думаю, с меня хватит (извините, но это только начало).

Несколько фактов о вашей болезни. Она не временная. Она прогрессирующая, неизлечимая и необратимая. В конечном итоге, как и сама жизнь, она смертельна. Лекарства не остановят ее. Зеленый чай, настоянный на готу-коле и гинкго-билоба, не остановит ее. Молитва не остановит ее. Цигун, «поэтапная работа» и «чистый дух» (слишком поздно) не остановят ее. Нереалистично позитивное отношение к жизни не остановит ее и на самом деле может даже ускорить ваше падение. Из этих правил нет исключений. И хотя вы особенный человек, ваш случай не является исключительным. Восемьдесят семь человек в «Белависте» и более пятидесяти миллионов по всему миру страдают подобным заболеванием.

Кто заболевает ею? – возможно, задаетесь вы вопросом (а также: это шутка? Я арестован? Кто-то только что забрал ключи от моей машины?). Богатые мексиканские наркобароны заболевают ею. Необразованные китайские шахтеры в Бразилии заболевают ею. Необычайно симпатичные профессора из Лиги плюща заболевают ею. Семикратные номинанты на Нобелевскую премию по химии из города Лейпциг, Германия, заболевают ею (лауреаты Нобелевской премии, однако, не заболевают, из-за благотворного воздействия «прививки победителя» на иммунную систему). Гериатрические заключенные в тюрьме Сан-Квентин, отбывающие свои последние годы по бандитскому уговору «три-ходки-и-ты-на-свободе», заболевают ею. В отдаленной рыбацкой деревне на северо-восточном побережье Исландии двое из трех жителей старше пятидесяти лет заболевают ею. В еще более отдаленной деревне в северных Андах, состоящей из нескольких больших разросшихся семей, происходящих от одного испанского конкистадора шестнадцатого века, каждый второй человек в возрасте до сорока пяти лет заболевают ею. На безымянном тропическом острове в юго-западной части Андаманского архипелага никто не заболевает ею (слишком короткая продолжительность жизни). И, конечно, есть вы, крошечная когорта из одного человека. Вы заболели ею.

В вашем недуге нет «смысла» или «высшей цели». Это не «дар», не «испытание» и не возможность для личностного роста и трансформации. Это не исцелит вашу озлобленную, израненную душу и не сделает вас более добрым, сострадательным человеком, который не будет судить других. Это не облагородит ваших платных сиделок («Она святая») и не обогатит жизнь ваших близких, которые всегда любили и обожали вас. Это просто заставит их грустить. Это также не приблизит вас к богу и не освободит от прежних мелких забот. Если вы беспокоились о своем весе раньше, вы будете беспокоиться о своем весе и сейчас («Я все еще слишком толстый», – будете говорить вы). Все это лишь приблизит вас к неизбежному концу.

Рак был бы лучше, подумаете вы. Или болезнь сердца. Или пуля прямо в мозг. А может быть, вы просто сожалеете обо всем, что не сделали. Вам следовало разгадывать больше кроссвордов, больше рисковать, записаться на курс классической литературы, использовать все дни отпуска, снять пластиковые чехлы с «хорошей» мебели («Я превращаюсь в свою мать!» – однажды справедливо сказали вы), надеть те дорогие туфли на каблуках, которые хранятся в глубине шкафа и которые вы берегли для особого случая (и что же это за случай?). Вы должны были жить (и что вы сделали вместо этого? Вы предпочитали не рисковать и продолжали движение в своем ряду). Или, может быть, вам следовало выбрать средиземноморскую диету вместо диеты Аткинса. Или выучить новый язык – французский, немецкий, индонезийский бахаса, что-нибудь, что угодно – до исполнения пятидесяти лет, когда ваш мозг начал свое неизбежное движение вниз. «В следующем году», – твердили вы себе. И вот – сюрприз! – следующий год наступил. Теперь вы никогда не поедете в Париж, не станете начитанным человеком (вместо обычного листателя книг), не будете говорить на беглом или хотя бы сносном французском. Nous sommes désolés[4]. Потому что вечеринка, к сожалению, кончилась.