Плследний из Мологи. Жизнеописание архимандрита Павлв (Груздева)

Комнаты в нем малы, с низким потолком,
но во всем порядок, чистота кругом.
Целый ряд икон там во святом угле,
на накрытом тут же небольшом столе
книга в переплете кожаном лежит,
рядом крест в оправе при огне блестит.
Свернут аккуратно близ епитрахиль,
и на нем сверкает золотая пыль.
На стене картинок виден целый ряд,
чинно по порядку все они висят.
Все архиереи — вот из темноты
видны Филарета строгие черты.
Тут же два монаха, вид монастыря,
да войны прошедшей два богатыря…

У о. Павла на стенах висели такие же картины и фотографии, портреты близких людей. Много фотографий святых мест и святых новомучеников двадцатого века — митрополита Петроградского Вениамина, митрополита Киевского Владимира и других — хранилось в папках на стеллажах. В сенях и над печкой отец Павел развешивал пучки лекарственных трав, которые по монастырской своей выучке собирал он в полях и лесах, оттого в доме всегда пахло ароматами разнотравья.

По углам церковной ограды стояли еще три такие же церковные сторожки: одна, напротив дома о. Павла, была для гостей; вторая, в юго-восточном углу, до революции служила ризницей, о. Павел хранил здесь капусту; третья была пекарней, где пекли просфоры.

Тот конец села, где на высоком берегу реки Ильдь — река течет здесь с поворотом — стоит Троицкая церковь, так и называется — Церковный конец. Он небольшой — улочка и рядом дома, дворов около двадцати. Идущий от церкви в глубь деревни Длинный конец — дворов 60. А если в село Верхне-Никульское идти с дороги, которая по-местному названа в шутку БАМом (в 70–80-е на всю страну гремела знаменитая стройка БАМ — Байкало-Амурская магистраль) — то увидишь Семичастный конец, то есть конец, состоящий из семи частей.

Со стародавних времен каждый конец села Верхне-Никульского имел свой церковный праздник: на Церковном конце праздновали Введенье — 4 декабря — Введение во храм Пресвятой Богородицы, Длинный конец праздновал Николу 19 декабря, а Семичастный — Ильин день 2 августа. Это были дореволюционные традиции, которые передавались из поколения в поколение, как объясняют жители Верхне-Никульского:

«Село-то большое, священнику за один день обойти всех трудно. А в гостях побывать надо у каждого — это не отцом Павлом установлено, так было, пока церковь существовала. Поэтому у каждого конца свой праздник, так же, как в каждой деревне или группе деревень. Например, у нас в Семичастном углу дед живет — мы идем туда на праздник летом, в Ильин день. У нас Введенье — все к нам идут. Собирались, песни пели, под гармошку плясали. И отец Павел ходил по домам в гости. Еще какой обычай — священник приходит, его, как правило, чем-то одаривают. Кто пироги дает, кто яйца, кто муки, кто чего. Ведь священник брал и содержал приход, от государства ничего не получал. Кормить надо священника. И продуктами давали, и деньгами в церковь носили. Кто как мог. Но поддерживал, как правило, каждый. Не принято на Руси было, даже в самые тяжелые времена, чтобы каждый сам по себе — это не сейчас…»

Престольный церковный праздник Святой Троицы считался общим для всего села. Посреди Верхне-Никульского, где сейчас разбит сквер, раньше находилась большая площадка, огороженная лавочками. Сюда приходили на праздник из других деревень, обычно бывали драки. «Зарежут кого-то — нормальное явление, — рас-сказывают старожилы. — После каждого праздника месяца через три-четыре приезжал суд, разбирали, судили». Иногда даже говорили так: «Праздник плохо прошел — никого не зарезали, никого не убили. А если зарезали — о! праздник прошел как надо».

Так старинные традиции соединялись с современными, атеистическими. Народ, который назвал себя именем Христа — крестьяне, то же самое что христиане — потеряв Бога, стал умирать и деградировать, пьянствовать и драться на ножах. И в церковную сторожку отца Павла часто шли не за духовным советом и утешением, а за стопкой с большого похмелья. Придет, бывало, такой бедолага:

— Батька, налей!

О. Павел сначала отругает его как следует:

— Бессовестный ты!

— Ну что, батька, сделаю, ну мучаюсь я.

— На вот, и больше не приходи.

Нальет ему рюмку.

— Спасибо на добром слове, — выпьет мужичок и пойдет, знает, что больше не нальют.

«А толчок надо человеку дать, — комментирует эту ситуацию сосед о. Павла. — Он ведь помереть может. Я сам знаю, как тяжело народу».

Раньше хоть в колхозах дисциплина была: в посевную, сенокос или уборочную не сильно попьянствуешь. А как начнется осень, зарядят дожди, начнут стучаться в окошко к о. Павлу: «Батя, займи до аванса».