Плследний из Мологи. Жизнеописание архимандрита Павлв (Груздева)

Посмотрели — видят чучело. Кто-то сказал: — Это только отец Павел может так подшутить.

На другой день Марфа приходит к батюшке:

— Отец Павел, как ты меня напугал!

— Что такое? Я тебя не пугал.

— А кто чучело сделал?

— Это твой муж за тобой с кладбища приходил. Ты в церкву на всенощную не ходишь, а в клуб идешь!

Стала после этого Марфа в церковь ходить.

Какие бы поступки ни совершал отец Павел, в них всегда присутствовал дар художника — то непостижимое «свыше», что со временем становится классикой. Должно быть, этот дар «свыше» и привлекал в церковную сторожку о. Павла людей, чьи имена уже навсегда вошли в историю отечественной науки и культуры.

Глава XIV. «И был, к несчастью моему, я взыскан муз любовью…»

«Только полное понимание трагизма жизни с начала до конца и собственный опыт глубокого и нескончающегося страдания имеют право сознательно принять жизнь такой, какова она есть, и считать её в конечном итоге прекрасной. Но это мне кажется возможно только при убеждении в существовании абсолютного начала… Постигнуть его природу невозможно. Но мне довольно убеждения, что оно существует и дает о себе знать, с такой силой манифестируясь во всякой красоте и во всяком добре…»

Так писал незадолго до смерти друг и солагерник о. Павла, известный биолог, поэт и философ Борис Сергеевич Кузин. Лагерная судьба соединила их ещё в военные годы, вместе они были в ссылке в Казахстане. Борис Сергеевич освободился на год раньше о. Павла — в 1953-м. Сразу после освобождения в июне этого же года его пригласил на биостанцию в Борок Иван Дмитриевич Папанин, а вскоре назначил своим заместителем по научной части.

Дважды Герой Советского Союза, кавалер восьми орденов Ленина, увенчанный славой и властью, контр-адмирал Папанин не сомневаясь взял себе в помощники человека, только что отмотавшего лагерный срок длиной в 18 лет — и не прогадал!

«Благодаря этому альянсу талантливого администратора — И. Д. Папанина и талантливого научного организатора — Б. С. Кузина — маленькая биологическая станция в Борке превратилась в головной институт по ряду ведущих проблем, разрабатываемых отделением биологических наук академии», — вспоминают ученые Борка.

«Все лаборатории возглавляли очень видные профессора, они все вернулись из мест отдаленных… Это были живые энциклопедии, мудрые и такие простые люди! Поселок только строился, жилищные условия были самые примитивные. Кирпичи и блоки выгружали все вручную после работы и пели:

Сам Папанин адмирал
городок наш основал,
много домиков построил,
институту имя дал!

Когда о. Павла назначили на приход в Верхне-Никульское, по соседству с Борком, маленькая биостанция превратилась уже в институт биологии водохранилищ, а позднее в Институт биологии внутренних вод АН СССР. Пробивной Папанин обратился к А. Н. Косыгину, который в то время был зампредседателя Совета Министров СССР и возглавлял Госплан СССР, с тем, чтобы включить в план дорожного строительства постройку асфальтированного шоссе от станции Шестихино до поселка Борок. Дорога нужна, была как воздух. Не раз грузовые машины в непогоду застревали в пути, и 16 километров от Шестихино до Борка приходилось преодолевать с неимоверными мучениями.

«Помню, как-то вошел ко мне поздним вечером профессор Кузин в мокром брезентовом плаще и грязный с ног до головы, — вспоминал Папанин.

— Что случилось, Борис Сергеевич? — встревожился я.

— Двенадцать часов добирался на грузовике от Шестихино до Борка. Если бы не трактор, до сих пор в грязи сидели бы, — безнадежно махнул рукой Кузин».