Плутишкина сказка

Вдвоем они забрались на гребень плотины и вышли на середину водослива. Воды было всего по щиколотку, но летела она так быстро, что у Плутишки даже чуть-чуть закружилась голова. Кот тем временем оседлал свой веник.

— Радужный Кот на помеле! Спешите видеть! — и он помчался вниз верхом на венике вперегонки с водою. Бухнувшись в гору пены у подножия, он всплыл чуть ниже по течению кверху брюхом, сжимая веник лапами, и заорал, перекрывая шум водопада:

— Прррекрррасно! Пррросто пррревосходно! Пррриглашаю!

— А я — боюсь! — твердым голосом ответила Плутишка.

Тогда Кот повторил свой старый трюк — превратив хвост в пропеллер, верхом на венике он вылетел из воды и взлетел на гребень плотины к Плутишке.

- Что тут бояться? Раз — сели верхом на веник, два — поехали, три — плюхнулись!

— Все равно страшно!

— Давай веник, — сказал Кот. Он оседлал оба веника сразу и обернулся к Плутишке. — Садись сзади и держись.

— Если что — я на тебя маме пожалуюсь, — сказала Плутишка, села позади Кота и вцепилась в него обеими руками.

- И папе не забудь, — усмехнулся Кот, оттолкнулся лапами и они полетели вниз по водосливу под громкий испуганный лай прыгавшей на берегу Роны, и врезались с разгону в гору пены у подножия плотины.

— Афррродита! — заорал восторженно Кот, когда Плутишка выплыла из пены. — В полном обмундировании! С прибытием! Как прокатились?

— Здорово! А давай еще раз?

И они прокатились еще раз, и еще, а потом наконец выбрались на берег.

Кот встряхнулся, рассыпав целое облако брызг.

— Тебе хорошо, — сказала Плутишка. — А я? И… Ой! А где моя книжка и сардельки с пирожками?

— Думаю, они остались там, где началась наша Великая Битва, — ответил Кот. — Вот что — я пойду за ними, а ты пока можешь обсушиться.

И он ушел, а Плутишка осталась с Роной и стала сушиться.

Солнце стояло высоко и припекало очень здорово, так что все высохло в два счета, а Плутишка за это время даже успела загореть. Она оделась и стала ждать Кота, но тот все не появлялся — то ли они успели далеко укатиться, пока дрались, то ли…

— Сидит сейчас, небось, и пирожками подкрепляется… — вздохнула Плутишка и пригорюнилась, положив голову на колени. — Вредный Котище… Сам пирожки лопает, а я тут…

Вдруг Рона поджала уши и хвост и прижалась к ногам Плутишки.

— Ты чего, собака? — спросила Плутишка и тут вдруг над нею загремело:

Плутишатина — хорошая еда!
 Где Плутишка?
 Подавай ее сюда!

Плутишка обернулась и вскрикнула от страха. Потому что пред нею стоял здоровущий, трехсаженного роста Плутишкоед Обыкновенный!

Вид у него был ужасный. Ботинки девяносточетвертого размера, третьего срока носки и ни разу не чищеные. Вылинявший, севший на два номера и растянутый пузырями костюм. Совершенно неуместный галстук-бабочка, закавказская трехдневная щетина, золотой зуб, черная повязка на левом глазу и непонятно откуда и зачем — парадный кивер Лейб-гвардии Его Величества Измайловского гренадерского полка. В правой руке у Плутишкоеда был огромный столовый нож, в левой — здоровущая вилка, а на поясе — патронташ со столовым набором — соль, перец, горчица и хрен.

Плутишкоед улыбнулся задушевной улыбкой и вжикнул вилкой по ножу:

— Вжжжик!

Звук был жуткий — Плутишке больше всего на свете захотелось оказаться дома, у мамы, но мама была далеко, и, что еще хуже, ноги у Плутишки от страха перестали ей повиноваться.

— Здорово, Плутишка! — гаркнул Плутишкоед. — Я тебя съем!

— Н-не н-надо! — пискнула Плутишка.

— Надо! — убежденно сказал Плутишкоед и снова вжикнул вилкой по ножу:

— Вжжжик!

— А… а… а я папе скажу и он тебя поколотит! — дрожа от страха, проговорила Плутишка, а сама подумала при этом:

— Гнусный Котище! Затащил меня, а сам… Сам, небось, пирожки лопает, а меня тут сейчас саму съедят!

— Папа? Поколотит? — Плутишкоед на мгновение задумался, но потом облизнулся и сказал:

— Это вряд ли!

— А… а меня мама искать будет!

— Мама… — тут Плутишкоед вдруг загрустил, наверное вспомнил свою маму. — Мама — это хорошо. Но ты не волнуйся, я ей с твоей собачкой записку отправлю: не ищите, мол, все в порядке, я вашу Плутишку скушал. И еще «спасибо» напишу, дескать было очень вкусно.

— Я не вкусная! — в отчаянии воскликнула Плутишка.

— Проверим! — сказал Плутишкоед и подцепил ее вилкой за воротник. Отложив нож, он достал солонку и посолил Плутишку. Соль посыпалась за шиворот, что не слишком приятно, но дрожащая от страха Плутишка этого даже не заметила. Потом он стал ее перчить. Это уже трудно было не заметить и Плутишка расчихалась. Плутишкоед достал из кармана большущий платок — целую простыню — и вытер ей нос.

Потом он задумался:

— С горчицей или с хреном?…

— Сэр! — раздался в этот миг знакомый голос. — Неужели вы собираетесь ее есть?

Перед ними стоял Радужный Кот. На плече его висела походная сумка с книжкой сказок и продовольствием, и он — ну, разумеется! — жевал пирожок с яблоками.

Плутишкоед уставился на него с неудовольствием — он явно не любил, когда его отрывают от обеда.

— Есть, говорю, ее собираетесь? — повторил Кот.

— Очень даже собираюсь, — сказал Плутишкоед.