Плутония. Необычайное путешествие в недра Земли.

— Но моя яхта не военное судно, а научное, мирное. Частные суда не конфискуются.

— Мирный судно? А это что такое? — он указал на маленькую пушку на носу, служившую для салютов и сигналов. — Это орудий!

Труханов только улыбнулся.

— Всякий мирный судно, — продолжал офицер, — можно вооружайт, привозить десант, военний груз, военний почта. Мирный судно нужно забирайт, нишего не поделайт!

— Нельзя ли мне переговорить с командиром крейсера?

— А ви немецкий язык говорить, понимайть?

— Нет, по говорю по-французски и по-английски.

— Карашо! Поедем крейсер.

Офицер сказал что-то вполголоса своему товарищу и затем спустился с Трухановым в шлюпку, понесшуюся к крейсеру. Второй офицер и вооруженные матросы остались на «Полярной Звезде».

Каштанов, хорошо говоривший по-немецки, вступил в беседу с офицером, который охотно отвечал на вопросы и познакомил пассажиров с главными событиями, приведшими в июле 1914 года к европейской войне. Некоторые норвежцы завели разговор с матросами крейсера, и незаметно прошло время до возвращения Труханова. Последний прибыл с двумя офицерами и еще несколькими невооруженными матросами.

— Нам предстоит высадка на берег Камчатки, — заявил он. — Пойдем в каюты укладываться, пока «Полярную Звезду» поведут под конвоем к берегу. Ее конфискуют безусловно со всем грузом.

В каюте без присутствия немцев, которые остались распоряжаться на палубе, Труханов рассказал следующее:

— Командир крейсера объявил мне то же, что и этот офицер. Сначала он, посовещавшись со своими помощниками, хотел высадить норвежцев, а нас увезти в качестве пленных. Я ведь прекрасно говорю и понимаю по-немецки, — пояснил Труханов, — но нарочно скрыл это, чтобы узнать, о чем они будут говорить между собой по поводу своих намерений. И вот я узнал, что у них мало провианта и они рассчитывают поживиться нашими запасами. Поэтому лишние рты в виде пленных им не нужны. Хотя один из помощников настаивал, что они должны увезти по крайней мере всех, кто моложе 45 лет, как военно-обязанных, т. е. всех, кроме меня, но командир успокоил его тем, что пока мы доберемся из Камчатки в Москву, война наверно будет кончена разгромом России и Франции.

— Похоже на то, — заметил Каштанов, — мы узнали, что германцы уже недалеко от Парижа, а Варшава накануне сдачи.

— Итак, — продолжал Труханов, — они решили высадить всех, но позволяют взять с собой только необходимую одежду, немного припасов и принадлежащие каждому деньги, но не экспедиционную кассу: она и все прочее подлежит конфискации.

— Как, и все коллекции, все результаты экспедиции? — воскликнул Папочкин с негодованием.

— Да, все безусловно! Дневники мы конечно попрячем по карманам, но фотографии, черепа, шкуры, гербарии и т. д. придется оставить. Они обещают, что все это в целости и сохранности будет доставлено в Берлин и выдано нам по окончании войны.

— Если по дороге туда их не пустит ко дну французская или русская подводная лодка или мина! — возмущенно заметил Боровой.

— Это вполне возможно! — продолжал Труханов, — тем более, что в войну вмешалась Англия…

— Словом, экспедиция ограблена дочиста, как тогда, когда нас обчистили муравьи, — грустно усмехнулся Макшеев.

— Есть некоторая возможность вернуть наше имущество, — сказал Труханов. — Из их намеков я догадался, что у них где-то поблизости есть база, скорее всего на Командорских островах, откуда шел к нам крейсер. Они отведут туда «Полярную Звезду». По прибытии во Владивосток, мы сообщим это нашим военным судам и базу накроют.

— Ну, когда-то мы доберемся туда!

— Во всяком случае это единственная надежда. А теперь давайте укладываться.

Все разошлись по каютам. «Полярная Звезда» шла уже полным ходом к Камчатке под конвоем крейсера, держа курс на Усть-Камчатск, единственное жилое место к северу от Петропавловска на берегу моря. Вскоре приунывшие пассажиры собрались со своими чемоданами и узлами на палубе, где немцы подвергли багаж легкому осмотру, но не рылись в нем и не лазали в карманы. Поэтому Макшеев избег опасности лишиться своего золота, которое он пересыпал в широкий кожаный пояс золотоискателей, представляющий длинный и узкий мешочек. Навьючив на себя целый пуд, инженер сделался очень неповоротливым. Но колбаса, начиненная золотом, которой он опоясался, была скрыта под кухлянкой, и немцы не обратили внимания на неуклюжесть ее носителя. Коллекция и все экспедиционное имущество, давно упакованные в ящики для перевозки по железной дороге, были сданы по описи. О том, где в действительности побывала экспедиция, им конечно не сообщили.

— Мы побывали в Чукотской земле, зимовали на острове Врангеля, — заявил Труханов офицеру, принимавшему имущество, который сочувственно закивал головой и сказал:

— Мой отец бил в полярной экспедиции, земля Франц-Иосиф, австрийский корвет Тегетгоф, ви, конечно, читали?

— О, да! — улыбнулся Труханов.