Плывун

Напишу ему: «Здравствуй, потомок!

Ты прости, что твой пра-пра-прадед

Был по вашим понятьям подонок

И к тому же никчёмный поэт.

Ты прости ему бедную лиру,

И обман, и притворство его.

Он хотел лишь понравиться миру

И повсюду играл своего.

Среди русских считался он русским,

Средь евреев казался еврей,

Среди женщин был чуточку грустным

И веселым средь старых друзей.

В этом не было даже расчету,

А скорее, позор да беда.

Но по самому строгому счету

Был чужим он везде и всегда.

Поносили его и венчали,

Улыбался он, скромен и мил.

«В многой мудрости много печали»,—

Повторять он частенько любил.

Утомясь от борьбы постепенно,

Стал он тих и покорен судьбе.

Ну, а если сказать откровенно,—

Он мечтал быть понятным тебе.

Ты прости ему эту записку,

Заготовленную наперед…

Знаю я: наша встреча не близко.

Холод времени пальцы сведет».

1972

«Мертвые, мертвые, совершенно мертвые люди…»

Мертвые, мертвые,

Совершенно мертвые люди

Пьют, смеются похабному анекдоту.

Мертвые женщины носят мертвые груди

Так, словно выполняют общественную работу.

Когда же я умер? Какую смертную дату

Прикажете выгравировать на блестящей табличке?

Мертвый мой голос, точно завернутый в вату,

Не имена называет теперь, а клички.

Мертвые лица склонились ко мне с участьем.

Мертвым надеждам не суждено сбыться.

Как?

Вот это и называется счастьем?

И ради этого стоит на миг продлиться?

1972

«Обращаюсь к читателю…»

Обращаюсь к читателю,

А читателя нет.

Предан скоросшивателю

Мой словесный портрет.

В тонких линиях абриса

Невесомый почти,

Он – посланье без адреса,

Кто-нибудь, да прочти!

Не прошу снисхождения

За мое ремесло.

Все мои заблуждения —

Незаметное зло.

Мой потомок с беспечностью

Их осудит, смеясь.

Вот и будет мне с вечностью

Долгожданная связь.

1972

«Даты жизни целой…»

Даты жизни целой

В строчки уложу.

Вот еще незрелый

Вам рукой машу.

В горделивой позе,

Точно чемпион,

Неподвластный прозе

Нынешних времен.

Вот уже умнее

И печальней взгляд.

Что со мною? Старею.

Возраст виноват.

Кое-что усвоил

Из простых манер.

Понял, что́ я стоил

Раньше, например.

Вот совсем уж скучный,

Умудренный весь,

Неблагополучный,

Утерявший спесь,

Слабый, виноватый

Напрочь, навсегда.

Вот такие даты.

Месяцы. Года.

1972

«Долго совести до Бога добираться…»

Долго совести до Бога добираться.

Долго сор мести и долго завираться.

Долго книжные осваивать науки.

Всем мы ближние, но в этом столько муки!

Долго, долго драться с собственною тенью.

Чувство долга – многолетнее растенье.

Долго повести печатать на бумаге.

Чувство совести нуждается в отваге.

1972

Некоторые итоги