Плывун

Я расскажу, как стыдно быть немым

В пивной, где виснет папиросный дым,

В трамвае, утомительно бренчащем,

Как мелочью, усталыми людьми,

На пыльном тротуаре, где прохожий

Походит на тебя не только кожей,

Но и душой, которую едва

Возможно ль толком воплотить в слова.

Как стыдно быть немым, когда в тебя

Заглянет человек, стоящий рядом:

«Вы, кажется, листаете словарь?

Ну, что там пишут новенького нынче?»

А что сказать?.. Скажу ему: душа!

Тогда другой (он пьян, стоит нетвердо)

Обидится и скажет: «Ни шиша!» —

И будет прав… Как стыдно быть немым,

Когда взирают на тебя с надеждой

И ждут, что вот сейчас, еще немного,

И будет слово каждому дано.

«Вот, например, – скажу, – любовь. Чем плохо?»

Но женщина вздохнет: «Не та эпоха!»

И дядя согласится: «Нет любви.

Ты что-нибудь другое назови,

А то кругом помешаны на сексе…»

Ах, сердце! Для чего ты бьешься, сердце?

Ты телеграф, но я, не зная кода,

Твержу свое: душа, любовь, природа…

Перевожу: любовь, природа, смерть.

«От взрыва?» – уточняет тот же дядя.

Бегу вперед, ни на кого не глядя,

Растерянный, подавленный, немой.

1972

«Несчастные люди – поэты…»

Несчастные люди – поэты,

Которых не слышит никто.

Блокнот, карандаш, сигареты

В дырявом кармане пальто.

Стоит он на Невском проспекте

И смотрит на время свое,

Решая, в каком же аспекте

Ему трактовать бытие?

На вид ему где-то под тридцать,

И труден решительный шаг…

А время идет, как патриций,

Надменное, с ватой в ушах.

1972

«Не надо бросаться словами…»

Не надо бросаться словами

Такими, как «правда» и «ложь».

Воинственный крик, между нами,

На слабое эхо похож

Того, настоящего крика

Объятой смятеньем души,

Узнавшей, что все многолико

И нету ни правды, ни лжи.

1973

Круги времени

Где-то новый Монтень в эмбрионе

Ожидает, когда небеса

Уничтожат, как тлю на ладони,

Человечество за полчаса.

Набирается где-то терпенья

На грядущие тысячи лет

В виде клетки – дитя вдохновенья,

Девяностого века поэт.

Может быть, напрягаясь от муки

В той, неведомой нам, тишине,

Он найдет те же самые звуки,

Что сегодня услышались мне.

И строители будущей эры

Позаботятся также о том,

Чтоб принять надлежащие меры

И поэта исправить трудом.

Но Монтень потихоньку напишет,

И поэт потихоньку вздохнет.

Кто услышит, а кто не услышит,

А услышав, не всякий поймет.

1972

«Век не знает удачи…»