По чужим правилам

И, видит Оракул, они пытались!..

Он не стал орать на диспетчера: «А куда вы смотрели?!!», топать ногами и скандалить в участке. Просто объяснил ситуацию весьма понятливым полицейским, не лишённым некоторых человеческих слабостей, отнюдь не худшей из которых является злорадство. И пошёл обзванивать остальных пилотов.

Правда, полицейские оказались куда более понятливыми и злорадными, чем он ожидал, и, когда через полчаса вызванный из отгула пилот второго катера явился на базу, там его уже ожидал подвергнутый тотальной очистке организма коллега — мокрый, как мышь, злой, как чёрт и трезвый, как стёклышко.

Но и тут улететь не удалось.

Потому что произошла пересменка.

И новый диспетчер, проверив по комму и обнаружив, что полномочия Теннари закончились больше часа назад, сделался вдруг ужасно бдительным и потребовал немедленно покинуть помещение всем посторонним, не имеющим документально заверенного права находиться во вверенном его попечениям ужасно секретном и так далее.

Ни о каком полёте, разумеется, и речи быть уже не могло.

Теннари не стал скандалить. Оставил рапорт и заявку на катер, уверенный, что никуда дальше мусорной корзины эта заявка у бдительного диспетчера не проникнет.

Зашёл в контору интерната, где на него посмотрели с лёгким недоумением, но дубликат рапорта и заявки всё-таки приняли.

Поинтересовался наличием каких-либо приятных изменений в расписании ближайших гражданских рейсов и почти не огорчился, узнав, что подобных нет и в помине.

И пошёл отсыпаться.

Потому что все равно делать больше было нечего…

Ему удалось поспать около двух часов.

Да и то только потому, что сначала его пытались отыскать в личном отсеке или других подходящих местах интерната, и лишь потом догадались проверить припортовую гостиницу.

Двадцать восьмая автономная медицинская база не вышла на связь в установленное время.

И на аварийные вызовы тоже не отвечала…

Талгол. Деринг. Отель у малой арены Стась

— Ну и что это такое?

Шариков было много, горсти две, пожалуй, хотя вряд ли кому придёт в голову мерить их горстями — Стась попыталась было потрогать сгоряча, и теперь сосала изрезанные пальцы.

Больше всего они напоминали крохотные плавучие мины, даже не сами мины, а то, как любят их изображать в «морском бое». Или крупные дробинки, утыканные иголками. Иголки, правда, были совсем не иголками, а осколками мономолекулярных лезвий. Которые, в свою очередь, являлись штукой весьма секретной и в свободную продажу вроде бы не поступали…

Впрочем, Бэт есть Бэт.

— Зажимы. Для волос.

Очевидно, на её лице что-то всё-таки отразилось, потому что он поспешно добавил:

— Э-э, я не шучу! На самом деле зажимы. И на самом деле для волос.

И она поняла — не шутит.

— Что-то я не совсем…

— Новая фишка! — он засмеялся беззвучно, оскалив ровные зубы. — Пора раскручивать твой хвост на полную катушку.

Стась пожала плечами. Поморщилась. Вздохнула.

— А я-то надеялась, что его скоро можно будет совсем отрезать…

— Ты что! Отрезать такое богатство! Знаешь, во сколько он мне обошёлся?! Нет?! И не знай — крепче спать будешь!..

— Неудобно с ним. Мешается, да и вообще… Так и ждёшь, что кто-нибудь схватит как следует, дёрнет — и звездец котёнку.

— Можно подумать — ещё не хватали!

— Повезло. Не каждый же раз так везти будет.

— Везёт, знаешь ли, утопленникам. А чтобы на плаву удержаться — одного везенья мало. Думаешь, я тебя просто так этой дрянью голову дважды в день мыть заставляю?.. То-то… специально, чтобы волосы скользкими были! А теперь ещё и зажимчики…

— Комиссия не пропустит, это уже оружие.

— А вот и нет, я проверил! Мелкие инородные тела запрещены в общем количестве более ста грамм и при весе каждого отдельно взятого более двух грамм, а здесь ровно девяносто восемь зажимов по грамму каждый. А с учётом разрешённых трёхсантиметровых бронированных когтей лезвия в один сантиметр и обсуждать смешно! Никаких серьезных повреждений, зато кровищи будет — хоть залейся, очень, знаешь ли, психологически эффектно… Представляешь, какой сюрпризик ожидает следующего, кто попытается дёрнуть тебя за косичку?! — он хихикнул. Потом добавил уже серьёзно — Но это не главное. Ради просто обороны я бы и суетиться не стал, «Шёлковый угорь» — бальзам надёжнейший, пусть бы пробовали, силы тратили… Но ты мне сама идею подсказала. Помнишь Вомбата?

— Это который с татуировкой в виде черепов?

— С черепами — это Комбат. А у Вомбата ногти мутированные и уха нет.

— Комбат, Вомбат — какая разница?.. Постой, это на прошлой неделе? У него ещё бёдра перекачаны, ходит враскорячку, да?

— Вижу, помнишь. Это хорошо. Финал свой помнишь?

— Н-ну…

— Это плохо. Учишь вас, учишь… Удачные фишки запоминать надо!

Ав-то-ма-ти-чес-ки!

— Это… когда я его хвостом по глазам, что ли?

— Умница! Сходу повторить сможешь?

— Так это же нечаянно получилось!

— Это ты другим рассказывать будешь. А я к некоторым словам глухой. Давай-давай, я жду!

— Да не помню я, Бэт! — знал бы кто, как это противно, всё время чувствовать себя виноватой! — Это же случайно…