По чужим правилам

Как только в Москву вернулся Данила со товарищи, наконец-то состоялся официальный прием смоленской делегации в Грановитой палате. Мероприятие вышло скучным и помпезным – с шествием, вручением подарков и наград, зачитыванием грамот… Еремеев, стоявший впереди всех смолян, с трудом сдерживал зевоту. Он был несказанно рад, когда официоз закончился.

Однако оказалось, что это была лишь первая часть мероприятия. На вторую попали уже далеко не все. Царь решил устроить небольшой торжественный ужин в честь главных героев и пригласил их в Лефортовский дворец. Григорий не любил шумных пирушек, а потому собрал там всего несколько человек. Помимо смолян и здоровяка Горана приглашение получили Черкасский, майор и несколько привлекательных дам из не самых знатных родов.

По обе стороны от себя Пожарский посадил Ладу и Зарину, которых в шутку называл телохранителями, и проболтал с ними весь вечер, так и не уделив внимания Еремееву. Александр уже думал, что столь нужного ему разговора не состоится, однако по окончании застолья царь предложил Даниле показать красоты дворцового сада. Они говорили долго и о многом, прежде чем Пожарский заглянул в резную беседку.

– Вот еще одна достопримечательность моего сада. За пределы этой беседки не выходит ни звука. Присаживайся. – Оба устроились в плетеных креслах. – Черкасский сказал, тебе известен секрет алтарных камней. Это так?

– Да, государь. Сам он без вашего ведома не стал о том расспрашивать.

– А ты готов передать его нам? – Пожарский очень внимательно посмотрел на собеседника.

– Давно чешутся руки утереть гномам нос, – ответил тот.

– Собираешься действовать через Смоленское Вече?

– Нет, – покачал головой Еремеев. – Думаю, лучше по-родственному. С одной стороны – я, с другой – вы.

– Заманчиво, – усмехнулся Пожарский. – На какой процент рассчитываешь?

– На первых порах планирую тайно продавать в Московию один компонент, а чуть погодя можно будет и о процентах поговорить, – предложил Александр.

– Ладно, пусть будет по-твоему. Считай, что добро получено, а детали обговоришь с моим человеком, он к тебе в Крашен по линии Черкасского наведается. А теперь скажи, чего желаешь лично?

С ответом на этот вопрос Еремеев не тянул:

– Токмо одного, государь: хотелось бы, чтобы мою Зарину больше никогда не привлекали к делам Тайного приказа.

– Ее – нет, а тебя можно? – снова усмехнулся царь.

– Почему нет, ежели для общей пользы?

– Хорошо, – согласился Пожарский. – Прикажу Черкасскому, чтобы и думать о том не смел.

– Спасибо, государь.

– Да ладно тебе. Ты лучше заезжай хоть изредка в гости, по-родственному. – Царь заметил Зарину, выгуливающую Жучку, и поднялся из кресла. – По-моему, я слишком надолго забрал тебя у жены – вон уже с собакой разыскивает. Ступай к ней.

– До свидания. – Еремеев подскочил и отправился выполнять приказ царя Московии.

– Только не говори, что мой дядя уговорил тебя остаться еще на пару деньков, – напористо начала жена.

– Не скажу, – согласно кивнул муж.

– Я домой хочу!

– Поддерживаю.

– Что, правда? – Зарина явно готовилась к словесной баталии, и победа без боя ее удивила.

– А когда я врал? Завтра же отправляемся домой, и пусть хоть какая-нибудь сволочь станет у нас на пути!

«Точно, хозяин. Пусть становится, – оживилась Жучка. – У меня после драки с колдуном сильно зубы чешутся».

Эпилог

– Высшим судом славного города Городен баронет Витольд Скорский признан виновным в грабежах и убийствах горожан. За содеянные злодеяния преступник приговаривается к смертной казни через повешение.

Толпа загудела. Собравшиеся на площади жители были поражены, услышав оглашенный приговор. Мало того что прилюдно судили сынка местного барона, так еще и признали виновным.

Когда Витольда арестовали, никто не сомневался, что зарвавшегося баронета быстро отпустят, поскольку не найдется ни одного свидетеля, который рискнул бы дать обвинительные показания. Однако вскоре смельчаки все же нашлись. А когда папаша преступника начал давить на правосудие, его также взяли под стражу. И тут горожан словно прорвало – к властям обратилось более сотни человек. Дело пошло быстрее, и через неделю состоялся открытый суд.

На его заключительном заседании в толпе горожан затерялся молодой человек китайского происхождения. Он специально отпросился у боярина Данилы, к которому поступил на службу две недели назад.

О своей просьбе Линг ни разу больше не напоминал. На новой работе он намеревался накопить денег и затем разобраться с врагами. Когда Данила показал письмо, в котором сообщалось о суде над убийцей, у парня выступили слезы.

– Я должен это видеть, – сказал он боярину.

– Езжай. Токмо одного не отпущу, все-таки ты – значимый человек в Крашене. Будешь изображать купца, а ему охрана положена.

– Я обязательно вернусь. – Китаец по-своему воспринял приставленную к нему охрану.

– Верю, Линг, но не стоит забывать про эльфов, – пояснил Данила.

Отряд сопровождения, состоявший из дюжины бойцов и Борича с Гаврилой, отправился налаживать торговлю за пять сотен верст на запад. Они прибыли вовремя, чтобы успеть на финальную часть суда.