По дороге во сне

Откинув мысли, освободив голову от всего ненужного, Кейдан томясь в ожидание неспешно поглаживал своего старого приятеля. Арчибальд, отвечая на ласку хозяина, мелодично мурлыкал, лежа по правую сторону от него. Они расположились на заранее приготовленной кровати, стоящей в кабинете Кейдана. Слева от двух друзей блестели зеленные глаза, светившиеся даже в темноте. Широкие зрачки смотрели как замедляется дыхание её объекта для исследования. Его медленные движения, ласкающие кота, вовсе прекратились, и рука безжизненно упала вдоль тела. Мысли угасли и огонёк внутри провалился в забытье, оставляя лишь тело, покинутое сознанием.

Глава — 5

Холодный ветер пронизывает одиноко лежащего человека. Неизвестный везде, он исчез из далеких краев, ушел, покинул родные места, устремляясь глубоко в собственное сознание. Поставив всё, сыграв в игру со своими желаниями, где на кону неосязаемое золото, он получил возможность, получил бескрайние просторы, наполненные тем самым золотом, которое дороже любых сокровищ.

Раскинувшиеся раздолья получали пристальное внимание, испускаемое из девственного разума, неспособного определить, что происходит вокруг. В голове пришельца чистая, непорочная пустота, распространяющая непонятное блаженство, и в то же время, заполняющаяся чувством тревоги и растерянности. Вокруг виднеются лишь контуры, незнакомая местность и незнакомое тело, увиденное при осмотре себя. Он позабыл свое имя, позабыл прошлое и настоящие, определяющие кто есть человек как индивидуальная личность. Перед его глазами чужое тело, наполненное собственным сознанием, не имеющим каких-либо воспоминаний. Попытки вспомнить хоть что-то связанное с собой, разбились об скалы непроглядной пустоты внутри. Чувство растерянности и непонимания происходящего укреплялось, и единственным решением, позволяющим утихомирить разгоревшиеся пламя неполноценности, стала необходимость откинуть все будоражащие чувства и пуститься в изучения раскинувшихся деталей. Это действия позволяло сбросить градус задумчивости, параллельно отвлекая от состояния, в котором находилось сознания, и позволяло ублажить возникшее, из неоткуда, желания поглощать информационные частицы.

Поднявшись на дрожащие ноги, дабы разглядеть местность получше, человека вдруг окатила струя холодного воздуха, вырвавшегося словно из просторов промерзлой зимы, не обращающей внимания, что в праве пользования сейчас находится примерно середина лета. Продрогнув и сразу же пригревшись солнцем, мужчина лет тридцати – сорока, пустился в визуальное изучения открывшихся просторов.

Взору предстала широкая поляна, устремляющая свой противоположный край настолько далеко, что глаза не могли определить всю протяженность. Весь её периметр заливали лучи полуденного солнца, струящиеся от голубого неба над головой. На протяжение всей длинны этой необъятной местности, росла невысокая трава, изредка впускающая в свои владения большие камни, лежащие на одинаковом расстоянии друг от друга. Эти куски некогда огромных скал, безмятежно существовали в местности, где они были словно изгои, брошенные на вечное уединения среди бескрайних просторов колышущийся зелени. Трава обволакивала каждый сантиметр их основы, и переплетаясь, устремлялась дальше, словно не замечая огромных валунов, на которые изредка садились птицы.

Путь травы лежал до лесной границы, стоящей с трех сторон от человека, взирающего на местность вокруг. Его словно заперли в неполный прямоугольник, где одна сторона исчезла в дальних просторах, до которых взгляд не мог дотянуться. Три же остальные стороны, были лесной полосой, отделяющей огромную поляну, заросшую травой, от высоких деревьев, взглянув на которые, внимания неосознанно уносилось ввысь.

Там, куда устремлялось внимания Кейдана, белые облака медленно плыли в сопровождении унылого взгляда, взирающего на воздушные фигуры с чувством, порождающим небывалое спокойствие. Он наблюдал как необузданный скульптор, резвившийся на просторах бескрайнего неба, создавал разные фигуры, рождающие в голове фантазии, связанные с формами этих самых, причудливых фигур. Ваятель обитающих в своих владениях, был творцом способным увлечь даже такого искушенного зрителя как Кейдан. Его могущество и неосознанный талант, отраженный через собственных детей, через части самого себя, остался в фигурах, где главным материалом для создания были продукты конденсации водяного пара, кружившие над головою Кейдана.

Когда ветру надоедало существовать в рамках своего царства, он спускался ниже, качая высокие кроны деревьев и дотрагиваясь до кожи одиноко стоящего человека. Кейдан в это время смотрел ввысь, смотрел на дикую необузданную природу, пустую, скупую на детали, смотрел в бескрайние просторы, не видя ничего кроме своей беспомощности. Смотрел везде, но не слушал, не прислушивался к неизвестному языку, доносящемуся со стороны леса.