По дороге во сне

Струящийся свет разрезал пылающие глаза, озарённые осознанием того, что способны видеть. Веки были открыты, но царящая вокруг тьма не позволяла углядеть хоть что-то. Свет проник в маленький закуток, где Кейдан смиренно ожидал мгновения соприкосновения с прошлым миром. По ощущением, прошли года, десятилетия, на деле же не прошло и двух часов как он здесь оказался. Свет сопровождался звуками открытия деревянной крышки, что прикрывала тело Кейдана от внешнего мира. Когда она исчезла, оголяя его, вокруг пронесся пронизывающий плач, задыхающийся женщины. Её поддерживали словами: «Такова жизнь», «Ничего не поделаешь», «Мы с тобой», звучащими в тоне сожаления и сочувствия. Когда женщина успокоилась, лишь изредка всхлипывая, зрения Кейдана сфокусировалось и обрисовало происходящие вокруг.

Люди окружили деревянный ящик, обитый бархатом. Они стояли облаченные в черное и с грустными лицами, без сомнения знакомые Кейдану. То были те крохи людей, что знают его лично. Женщина, старшая из всех присутствующих, имела бледный вид, кричащий о том, что ужас её посетивший, не совместим с жизнью, где она оказалось лишена своего ребенка. Эта женщина в далеком прошлом произвела на свет человека, что лежал перед ней облаченный в парадный костюм, бледный и с остекленевшими глазами. Смотря на свое дитя, утратившие жизнь, она была не в силах стоять. Ей помогали две женщины значительно моложе её, но с точной копией её внешности. Те особы были едины кровью с ней и с лежащим перед ними человеком. Он был их старшим братом. Три женщины, представшие перед глазами Кейдана, были его семьей, забытой из-за отсутствия каких-либо чувств. Он не испытывал нужды в общении с ними, не думал о том, как у них идут дела и всё ли в порядке, не был хорошим братом и сыном, но всё же оставался им семьей. Семейные узы связали четверых разных людей, объединили их в касту, где каждый живет сам по себе и лишь по особому поводу собираются вместе. Подобные мероприятия из раза в раз пропускались Кейданом, из-за чего их связь угасала, в то время как у остальных членов семьи она крепла, благодаря таким встречам как панихида по собственному брату и сыну.

Их черный наряд, их эмоции и слова, их поведения и грустные взгляды не сразу донесли до Кейдана причины такого окраса. Он долго вглядывался в лица собравшихся, прежде чем до него наконец дошла суть происходящего.

В маленькой толпе находился единственный друг Кейдана — Джон Санфо. Он стоял слева от убитой горем матери и двух её дочерей. Облаченный в черное и погруженный в свои глубокие мысли, Джон смотрел прямо в глаза Кейдана, пытаясь углядеть в потухших долинах некогда бурлящий огонь жизни. Но это было невозможно, ибо пламя ушло навсегда, оставив внутри лишь сознания, способное только наблюдать.

Последним человеком в толпе был давно забытый персонаж, исчезнувший из жизни, как только для Кейдана засияла путеводная звезда. Увидев его, Кейдана захлестнули воспоминания о забытых временах, сопровождающихся веселыми приключениями двух отъявленных подростков. Это был старый друг, изменившийся внешне, ставший более взрослым, но сохранивший в себе ту язвительную черту, чувствовавшуюся даже сквозь призму прошедших времен. Его невозмутимый вид, осанка неспособная согнуться даже под грузом случившейся трагедии, говорила о том, что сложившаяся жизнь ввергла его в мир аристократии, отвергаемый Кейданом без сомнения полностью. Их жизненные пути разошлись, они сотворили из себя то, что хотели и спрятали глубоко в себе промежуток времени, где лучшем занятием было разбить соседу стекло. Пути разошлись, но снова скрестились, когда жизнь одного угасла. Друг пришел почтить те воспоминания, что никогда его не покидали. Облаченный в черное, он стоял невозмутимо, но с колышущимися мыслями в голове, отражающимися во взгляде полном скорби.

Все собравшиеся знали человека, лежавшего перед ними. Так или иначе они фигурировали в жизни Кейдана и были его единственными знакомыми, способными прийти на последнею встречу с другом, сыном и братом.

Оглядев всех, Кейдан долго не мог понять причину их скорби и собственную невозможность пошевелиться. Прояснения наступило лишь когда послышались слова от человека, чьи звуки шагов заполнили всё пространство вокруг. Размеренный ритм приближался из той же местности, откуда все собравшиеся, приблизившись, окружили Кейдана. Шаг за шагом, методично сокращая расстояние, из пелены неизвестности выплыло еще одно знакомое лицо. То была Ирина, облаченная в рясу и с огромной книгой в руках. Её появления заставило собравшихся оторвать взгляд от объекта их объединяющего и обратить внимания на себя.

Её ярко пылающий зеленью взгляд, окинул всех собравшихся. Поочередно заглядывая каждому в глаза, она безмолвно заговорила со всеми, внушая им блаженное спокойствие. Её образ в рясе, её черно белый наряд, со свисающим на шее крестом, обрисовали её как служительницу бога, как личность, способную провести душу умершего в загробный мир, хоть под её рясой и скрывается всего лишь человек.