По дороге во сне

Закончив изливать свои мысли, женщина резким движением вырвала часть земли, из-за чего гроб пошатнулся. Она сделала три одинаковых движения лопатой, затем отбросив её, встала напротив гроба и с презрением смотрела на тело перед собой.

Лопата была как атрибут позволяющий говорить, поэтому следующими кто взял её были две сестры, разразившиеся тирадой.

— О как же грустно, да сестрица? — спросила девушка, поворачиваясь и протягивая лопату.

— Без сомнения! Такая трагедия! — подхватила вторая, взяв лопату в руки и наподобие матери воткнула её в землю.

— Наш старший братец погиб! Не передать словами как я горюю о тебе, о человек что был в моей жизни не более двух часов.

— Как жить нам, впредь не получая новых моментов, где ты лишь забытое бельмо, в памятных отрезках жизни, где собаке уделено больше времени чем тебе? — сказала вторая сестра, воткнувшая лопату, создавая тем самым словесную перепалку, в которой она с сестрой говорят по очереди.

— А помнишь сестра те времена, когда братец был жив и жил с нами в особняке?

— Конечно помню!

— А помнишь, как мы опьяненные сестринской любовью спешили поделиться её с нашим братцем?

— Золотое время!

— А помнишь то, что мы получили в ответ?

— Такое сложно забыть!

Сказав это, сестра, что держала руку на лопате, стала яростно копать, попутно почти выкрикивая слова.

— Холодная безразличность! Пугающая, наши юные сознания, жестокость! То предпочтения книгам, что он выбрал взамен собственных сестер! Тот груз тяжелых ощущений, что дарило его присутствие! Жалкий человек!

— Воистину!

Яростный всплеск одной из сестер погрузил гроб глубже в землю, но он еще оставался на поверхности. Высказав всё, что хотели, сестры заняли место подле своей матери и с точно таким же взглядом, стали взирать на Кейдана.

Лопата осталась торчать в земле возле гроба. По сложившийся традиции, тот, кто захотел выговориться, сначала подошел к лопате, выхватил её и воткнув снова, заговорил:

— Сколько времени прошло? — спросил друг детства, не ожидая услышать ответ. — Мы так изменились. Стали взрослее. У нас появились цели и убеждения, хотя вернее будет сказать у меня появились свои цели и убеждения. Ведь мы прекрасно помним тот вечер, когда ты провозгласил то, чего желаешь, тем самым перечеркнув всю нашу дружбу. Ты выбрал цель в будущем как ориентир жизни. Эта цель не позволяла тебе держать возле себя друзей и семью, поэтому ты стал изгоем, загнал себя в рамки мира, скрученного до узкого коридора, пустого, но такого желанного. Я еще долго справлялся о твоем состояние, не взирая на услышанные слова. Ты отгородил меня, оставил в своем прошлом и шагнул во взрослое будущие, будучи еще ребенком. Ты разменял дружбу на желания создавать, не понимая того, что два этих понятия могут сосуществовать вмести. Либо ты глупец, непонимающий как устроена жизнь, либо ты жестокий человек, оттолкнувшей меня несмотря на то, что мы могли остаться друзьями. И это стоило того? Как сложилась твоя жизнь вдали от меня и моих увлечений, что, по твоим словам, были недостойны тебя? Я не видел твой пройденный путь, но вижу его конец! Я вижу результат проделанной работы, отраженный на лицах людей, собравшихся вокруг. Их взгляды пылают ненавистью, пропитанной твоими действиями. Из чего я могу сделать вывод, что жизнь твоя была паршивым подобием жизни несчастных авторов, лелеющих свою мечту стать знаменитым писателем. Они грезят своими убеждениями, что их взгляд, на вещи окружающие, отличается от заурядных писак, добившихся успеха исключительно из-за потакания желаниям читателя. Они видят путь, по которому, как и ты, готовы пройти, получив в результате признания. Но этому, как подобает в книгах этих тщеславных писателей, не суждено случиться. Их удел — умереть безызвестными стариками, не добившимися нечего и сгинувшими в мире собственных иллюзий. Единственное, что отличает тебя от них, это твой возраст, в котором ты закончил жизненный путь. Ты выбрал то, что определило тебя как человека желанного тебе, но были ли эти желания твоими собственными?