По другую сторону холма

По поводу последнего пункта Роммель (как и Гитлер) оказался прав. Есть доказательства, что в последние четыре месяца он старался укрепить оборонительную систему в Нормандии, которой уделяли меньше внимания по сравнению с оборонительными сооружениями в районе Па-де-Кале. К счастью для союзников, недостаток ресурсов не позволил ему довести задуманное до конца, так что подводные препятствия и наземные береговые укрепления остались незавершенными.

Что касается плана Рундштедта удержать резервы, а затем провести массированный удар, то среди генералов союзников бытовало мнение, что такой план был неплохим и что Роммель испортил его, попытавшись блокировать высадившиеся армии на их плацдарме в Нормандии. Еще более единодушны были в этом отношении немецкие генералы, принадлежавшие к «касте» генерального штаба: для них Роммель был немногим более любитель, чем Гитлер. Они утверждали, что у Роммеля нет за плечами опыта русской кампании, показавшей всю важность распределения сил в глубине.

Конечно, план Рундштедта больше соответствовал теоретическим основам стратегии. Но если принять во внимание численность войск союзников, их превосходство в воздухе и широкое пространство для маневров, то кажется весьма сомнительным, чтобы контрнаступление немцев, каким бы тщательно продуманным оно ни было, остановило бы высадившиеся армии, как только им удалось бы проникнуть в глубь Франции. В таких обстоятельствах единственная реальная надежда заключалась в том, чтобы не дать им занять достаточно большой плацдарм для сосредоточения сил на этом берегу пролива. Роммелю почти удалось это сделать в первые несколько дней, и его неудачу можно объяснить не столько его ошибками, сколько распылением сил и задержкой, вызванной переброской войск из района Па-де-Кале. Последнее обстоятельство было вызвано тем, что немецкое верховное командование продолжало считать высадку в Нормандии лишь прелюдией к операции между Гавром и Па-де-Кале. Кроме того, на Западном фронте вообще ощущалась нехватка значительных резервов. Рундштедт и Роммель хотели перебросить войска из Южной Франции, но Гитлер не дал им это сделать.

Фатальный характер операция обрела из-за отказа Гитлера санкционировать отступление в Нормандии, после того как Рундштедт и Роммель ясно поняли, что больше невозможно сдерживать высадившиеся войска противника. Своевременное отступление позволило бы немецким войскам укрепиться на Сене, а в более длительной перспективе — вдоль границ Германии. Но фюрер настаивал на том, что не должно быть никакого общего отступления и что он не позволит командующим на Западном фронте осуществлять отступления локального масштаба, даже на несколько миль. Дивизиям приходилось держать позиции, пока их не разбивали в пух и прах, а в конечном итоге пришлось отступать на гораздо большее расстояние от того, что предлагали Рундштедт и Роммель.

Здравый смысл в противовес безнадежной политике фюрера сгладил былые разногласия двух командиров. В конце июня Гитлер по их настойчивым просьбам приехал во Францию (единственная его поездка на запад в 1944 году) и встретился с ними в Суассоне. Но он не согласился с их планом отступить за Орн, чтобы подготовиться к массированному контрнаступлению с участием бронетехники. На следующей неделе положение на фронте значительно ухудшилось. Рундштедт теперь открыто говорил, что бесполезно продолжать сопротивление и что войну следует закончить. Но поскольку Гитлер этот вариант даже не рассматривал, он решил сменить командование и назначил вместо Рундштедта своего главного полководца на Восточном фронте, фельдмаршала фон Клюге.

Весьма показательно, что Гитлер не назначил на эту должность Роммеля, хотя и не сместил его; поведение Роммеля в Суассоне явно не могло ему понравиться. Но отношение самого Роммеля к фюреру изменилось еще сильнее. В разговорах с подчиненными командирами Роммель не раз высказывал мнение, что единственная надежда Германии теперь заключается в том, чтобы как можно быстрее избавиться от Гитлера, а потом начать переговоры о мире. Несомненно, что он как минимум в общих чертах знал о заговоре, который вылился в неудачное покушение на Гитлера 20 июля.

За три дня до покушения Роммель ехал по прифронтовой дороге, когда его автомобиль обстреляли низко летевшие самолеты. Автомобиль опрокинулся, и генерал вылетел из него, пробив голову. По странному стечению обстоятельств произошло это близ местечка под названием Сен-Фуа-де-Монтгомери. Роммеля отвезли в парижский госпиталь, а потом, когда он немного пришел в себя, переправили домой, в Ульм. К этому времени гестапо уже расследовало покушение на Гитлера. К Роммелю домой явились два генерала и предложили прогуляться. До этого они передали Роммелю письмо от Гитлера, в котором сообщалось, что ему предоставляется выбор — принять яд или предстать в Берлине перед трибуналом. В госпиталь Ульма его привезли мертвым. После этого было объявлено, что он умер от кровоизлияния в мозг из-за полученной ранее травмы. Похоронили его с государственными почестями.