По его правилам

— Автобус же уже ушёл, — её вдруг осенило, и в глазах снова забилась паника. — Что же теперь делать? Как мы домой попадём? Пешком идти километров десять, а по такой погоде так вообще…

— Ты в своём уме вообще, Маркиза, даже бессмертный не попрёт в пургу в такую даль, занесёт на хрен. Пойдём ко мне, тебе отогреться надо. У меня тут квартира есть — бабушкина.

Королёва захлопала глазами и недоверчиво посмотрела.

— Я к тебе не хочу, — упрямо проговорила, а у самой уже зубы стучать начали. Поднималась пурга, и даже бесстрашную малышню с озера уже сдуло по домам.

— Слушай, Злата, — я повернулся и серьёзно посмотрел на неё. Впервые назвал по имени. Может, так доходить до её перепуганного мозга начнёт быстрее. — Посмотри вокруг. И на себя — ты промокла, на улице мороз почти под двадцать. Хочешь, топай пешком в Центр. Если и дойдёшь живая, то здравствуй воспаление лёгких и прощай почки. Это в самом лучшем случае. Я же пас.

— Я даже не знаю, куда идти, в какую вообще сторону, — в глазах и голосе было столько отчаяния, что я понял, что Маркиза сейчас просто не способна принимать решения.

— Так. Короче, — я просто взял её за руку и повёл за собой, и она послушно пошла.

До бабушкиной квартиры мы дошли быстро. Уже через десять минут скрылись от вьюги в подъезде. Хорошо, что я ключи от связки не отцепил. Открыл дверь и, снова взяв девчонку за руку, завёл в квартиру. Включил в прихожей свет, снял ботинки и куртку. А вот Маркиза так и осталась стоять — всё пальто в снегу, будто Снегурочка.

— Не тормози. Снимай скорее мокрые сапоги.

Злата сглотнула, но стащила с себя пальто, повесила на крючок, потом сняла сапоги, которые я сразу забрал и засунул в кухне под батарею.

— Иди сюда, на кухню, — позвал её. — Я чайник поставлю сейчас.

Королёва тихо вошла в кухню и замерла на пороге. Где вообще подевалась та стерва из первой школы? Это что за перепуганный зверёк?

— Так, вот это вот тоже снимай и клади на батарею, — я посмотрел на мокрые пятна на линолеуме, оставшиеся от её ступней, а потом указал на колготы.

— Не хочу, — упрямо мотнула головой.

— Просохнут, тогда снова наденешь. Не тупи.

Юбка у неё почти до самых колен, чего стесняться-то? Летом вон в шортах коротких ходят, а тут смутилась.

Я вышел из кухни в комнату и вернулся с тройным одеколоном и тёплыми оранжевыми носками, которые бабуля вязала племяннице мамы. Маркиза всё же послушалась. Сняла колготки и водрузила их на батарею, аккуратно сложив, а сама уселась на стул возле стола и съёжилась. Её щёки всё ещё были бледными, но дрожь уже так не била, видимо, начала понемногу отогреваться.

Но этого мало, заболеть теперь может — как пить дать.

— Давай ногу, — я присел на колени и отвинтил крышку с одеколона.

— Зачем ещё? — изумлённо посмотрела девушка.

— Надо так. Ноги же перемёрзли, растереть надо, иначе воспаление лёгких можешь хватануть. Ты же и так недавно болела.

Я ухватил Маркизу за ступню и потянул на себя. Она противиться не стала, только удобнее умостилась на стуле и натянула юбку на коленки. Плеснув немного одеколона в ладонь, я стал интенсивно растирать ступню девушки. Королёва вдруг густо покраснела и опустила глаза.

Оказывается, маленькая змейка ещё и смущаться умеет. Интересно.

Когда я закончил со второй ногой, как раз вскипел чайник. Натянув тёплый носок, я встал и достал чашки и пакетики с чаем. Хорошо, что на прошлой неделе заезжал, оставил дежурный набор в холодильнике — масло, яйца, кусок сыра и палку колбасы. Вот только батона половинка, хоть и лежала в кульке в холодильнике, уже подчерствела. Но если с маслом, то пойдёт.

Я поставил тарелку с бутербродами и кружки с дымящимся чаем на обеденный стол. Одну подвинул к Маркизе. Она обхватила её и поднесла к губам. Тут я посмотрел на её пальцы и лицо, понял, что совсем упустил из виду. Губа уже не кровила, только была припухшей, а вот руки были сильно оцарапаны. Вряд ли она дралась, скорее об лёд ободрала, когда упала.

Внутри снова вскипела злость на дуру-Леську. Толпой на одного. Ещё и на того, кто не может дать отпор. Ниже уже некуда.

— Сильно били? — спросил вроде негромко, но Злата снова вздрогнула.

— Не знаю. Меня не били раньше, сравнить не с чем. Но было больно.

— Ладно, — я встал, отложив бутерброд, потому что злость в груди разбухла и стала давить. Если не уйду, то дым из ушей повалит. — Ты доедай, а потом промой царапины на руках одеколоном. Вата есть в ванной.

— А ты куда?

— В магазин за хлебом, пока не закрылся. Нам тут ещё до утра сидеть.

Глава 21

Злата

— До утра нельзя, Демид, что же я маме скажу? — я закрыла лицо ладонями, нагретыми теплом чашки. Кажется, впервые назвала парня по имени.

— Позвони, скажи, что у одноклассницы осталась.

— Врать родителям? — я посмотрела на него. — Я никогда их не обманываю. Это очень плохо.