По Японии

Впрочем, вскоре, к своему великому удивлению, я увидела, что эти сомнительные изделия находят покупателя. Дооога на Никко давно стала туристской магистралью. Машины старые с круглыми кургузыми кузовами, машины новейших марок, широкие, низкие, с мягким шуршанием летящие над асфальтом, блестящие туристские экспрессы непрерывным потоком шли мимо маленьких городишек. Сотни обитателей разнообразных лавчонок на всем пути до Никко кормятся производством и продажей различных сувениров, мелких изделий из глины, дерева, лака, рисовой соломки, текстиля, пластмассы и других материалов. Именно туристские маршруты и вкус иностранцев, одобривших первые экземпляры таких низкокачественных новинок, определили законнорожденность этих резиновых уродцев и прочих нехудожественных изделий. Во всяком случае вдали от туристских дорог, в самых крошечных лавчонках, рассчитанных только на вкус японца, изделий подобного рода мне встречать не доводилось.

А лента автострады все катилась и катилась на север, потом повернула на северо-запад, к горам. Дохнуло свежим ветром, и удушливые волны горячего воздуха, смешанного с синими клубами бензина, поползли прижимаясь к разгоряченному шоссе, куда-то в сторону. Мы приближались к парадному входу Никко, знаменитой аллее криптомерий. По этой аллее, созданной 340 лет назад, пылили когда-то в Никко толпы паломнике в. в великолепные храмы приезжали окруженные многочисленной свитой губернаторы и могущественные сёгуны. Не одно поколение видели эти могучие великаны, стоящие в плотно сомкнутом строю. Однако время не щадило и их, немало деревьев погибло, было сломано бурей, но оставшиеся до сих пор 17 тысяч криптомерий по-прежнему встречают каждого путника негромким шумом и прохладой.

Дорога сейчас покрыта асфальтом, огромные ветви деревьев, как поднятые руки, намертво сплелись в вышине, и машины идут в глухом зеленом коридоре.

Сразу же за мостом через реку Дайя начинается крутой подъем в гору, на которой расположен, вернее, в которую врезан сложный храмовый ансамбль Никко. Сооружение храмов было осуществлено в честь сёгуна Иэясу Токугава. В 1616 году основатель Токугавской династии умер, и его сын Хидэтада Токугава решил увековечить память отца, создав в одном из самых живописных мест Японии величественное сооружение — целый комплекс буддийских и синтоистских храмов. Внук Иэясу Токугава Иэмицу Токугава перестроил один из основных храмов — Тосёгу. К участию в строительстве были привлечены крупнейшие даймё^[12], поделившие с казной огромные затраты.

Со всех концов Японии собрали лучших архитекторов, художников, скульпторов, резчиков по дереву и металлу. Многие тысячи тружеников десятилетиями создавали эти шедевры.

В 1647 году сооружение комплекса храмов, посвященных Иэясу, было закончено. В 1651 году умер Иэмицу, и следующие сёгуны из династии Токугава рядом с прежними храмами возвели погребальный мавзолей Тайюин, посвященный Иэмицу.

Для осмотра Никко было самое лучшее время. В Никко нужно обязательно ехать осенью, говорили нам японцы. Сейчас шел октябрь, в горах стояли тихие Тёплые дни, наполненные какой-то чисто осенней, прозрачной, хрупкой тишиной. Покинув наш маленький автобус, мы остановились у подъема — вверх, в горы, один за другим уходили храмы. Голубая черепица крыш, арки прорезных фронтонов, вызолоченный металл украшений, красный лак деревянных колонн и балюстрад очень мягко оттенялись пастельными тонами окружающей природы. Золотые и багряные кроны деревьев кипели под ветром, и казалось, что горы, величественные, могучие, двигались, шли куда-то, покачиваясь, осторожно неся на своих крутых спинах этот ажурный ансамбль — необыкновенное творение человеческих рук.

Всякий, кому посчастливилось увидеть Никко, прежде всего поражен редкостной органичностью сочетания природы и произведений человеческого труда, что является чертой национального зодчества, развивающейся с глубокой древности. В сложных комплексах Никко эта связь чрезвычайно наглядна и убедительна. Нельзя сказать, что вы восхищаетесь только архитектурой и произведениями искусства, — нет, все воспринимается как единая грандиозная картина — синие цепи гор, бездонное небо, яркие краски зданий, зеленые стрелы криптомерий, упирающиеся в облака, благоговейная тишина храмов и стеклянный шум водопадов. Японские зодчие средневековья обладали обостренным поэтическим восприятием природы, они умели использовать окружающий рельеф так, что он становился неотъемлемой частью всего комплекса. И глядя на сооружения Никко, трудно сказать, то ли эти горы, желтые и красные, с плавными перепадами, с гордой головой Нантай^[13] на горизонте созданы как достойное обрамление жемчужины человеческого труда, то ли храмы возникли как последний завершающий и необходимый мазок в этой величественной картине.