По когтю льва (СИ)

Лицо девушки уважительно вытянулись. “Гроздья Рябины” были самой известной и дальше всех продвинувшейся организацией молодёжи. “Гроздья Рябины” давно были заражены социалистическими идеями, а после декабрьских событий встали в решительную оппозицию власти. Винсент вступил в их ряды в январе и с тех пор по уговору с Мирой и Бовенсом, распространял социалистическую и вампироненеавистническую бациллу среди студентов Университета и примкнувшим к ним студентов Первой Королевской Академии.

- Думай дальше сама. Приходи сегодня на собрание. К Первой Королевской.

- Я приду и приведу всех, кого смогу, - энтузиастически пообещала Мари. На этом они разошлись.

В экипаже за углом Винсента поджидал Агер. Один из лидеров Гроздьев, молодой человек двадцати двух лет, рыжий и веснушчатый, со светло-серыми, почти прозрачными глазами.

- Сколько? - кратко спросил он. Винсент прищурился.

- После того, что я рассказал сегодня Мари, она приведёт весь свой курс и ещё половину факультета. Сто пятьдесят человек.

- Хорошо, - Агер прищурился, что-то прикидывая. Тогда от часовни сбор лучше перенести к беседке, на центральную аллею. Скоро парк Академии перестанет вмещать всех желающих… очень хорошо, - он довольно кивнул головой. - О чём ты будешь говорить?

- Как обычно: пока не знаю. Вечером для вдохновения подчитаю “Вестник”.

- Пройдись сегодня подробно по фобиям Земли Страха. Особое внимание удели страху перед странами-соседями.

- Чей-то заказ?

- Да. У нас будут гости. Сторонники открытия границ и объединения.

- Антермины.

- В прошлом месяце они внесли немало в нашу кассу, так что ругать их не стоит.

- Ты знаешь, как я отношусь к идее объединения.

- Также как и я. “Гроздья” только временно сотрудничают с ними. Как только мы встанем на ноги, мы закроем им ход на наши собрания.

Винсент с сомнением покачал головой:

- Не так-то просто будет развязаться с ними! Их лидер - человек жёсткий. Будет кровь!

- Кровь - это хорошо. Это последний и самый необходимый элемент нашего варева. Сольём её с улиц Доны в наш котёл, и из него вырвется буря!

- Агер, тебе нужно говорить сегодня, а не мне!

- Я учился у тебя, слушая из-за кулис.

- Прежде в речах я обличал антерминов, а сегодня протяну им руку дружбы? Слишком резкий переход. Как его верно сделать?

Агер улыбнулся:

- Как хорошо, что это не моя головная боль!

Еда зажглись газовые шары фонарей, в тихом и забытом всеми парке Академии начали собираться люди. Здесь была в основном, молодёжь, судя по одежде - из низших сословий. Большинство пришло пешком. Впрочем, у портика в парк попадались и наёмные экипажи, и даже богатые личные кареты. На груди многих пришедших были необычные брошки: несколько настоящих ягод рябины на веточке, перевязанной синей лентой. Такие же брошки Агер раздавал всем желающим у входа в портик.

Винсент пришпилил брошь булавкой к куртке. Он ждал своего выхода за часовней. Недалеко возвышалась чёрная громада Академии. По слухам, летом здание будет снесено и вырублен парк. На их месте появится новый жилой квартал.

“Жаль старую Академию, - подумал он и тут же поправился: - Хотя, так и лучше: слишком много тут призраков…”

Винсент перелистал “Вестник”, но не нашёл, за что в сегодняшней речи можно было б зацепиться мыслью. А лидер “Гроздьев” Морис тем временем заканчивал своё выступление. Подходила очередь Винсента.

Через минуту он поднялся в беседку - на импровизированную сцену. Центральная аллея перед ним была единой чёрной шевелящейся массой. Толпа заполняла её до самого портика - входа в парк. Прислонившись к деревьям парка, стояли те, кому не хватило места на главной аллее. При появлении Винсента гул голосов стих. Море успокоилось, буря притихла. Но молчание было не мёртвым - напряженным. Сотни пар глаз были устремлены на одного человека. Люди ловили каждый его жест, даже их дыхание было общим: единый могучий организм. Это было не первое выступление, и Винсент уже знал: в его власти пустить волны по этому морю или закрутить чёрную воронку смерча. Он был их повелителем, единственным, чей голос был явственно слышен в грохоте шторма и направлял его ярость. Чем же объяснялась такая любовь толпы? Может быть, контрастом между юной внешностью оратора и его взглядом и ещё больше - словами, свидетельствующими о годах опыта? Он говорил о событиях двадцатилетней давности, словно был их современником - рассудительным и взрослым, и это влекло к нему людей постарше. Ходили слухи о его прошлой принадлежности к carere morte и таинственной жертве во имя любви - это влекло к нему юных. Но вернее всего: аура избранности по-прежнему окружала Винсента. Он лишился Дара, но не звания Избранный.

Через столько лет его наивная мечта об “избранности” сбылась. Конечно, сбылась совсем не так, как он представлял. Толпа, скандирующая: “Избранный!” была не столь огромна, как в старых фантазиях. Зато она была реальна и оттого грозна.

Винсент последний раз оглядел толпу до самого портика и начал: